— Ты только взгляни на этого юнца, — гремел Квантах. — Он может владеть мечом лучше любого во всей империи. Лишь его брат Шелдион превосходит его в искусстве. И пожалуйста, он заперся в этой темнице, забавляясь с бесполезными игрушками в то время, как ему необходимо упражняться на вольном воздухе либо изучать заклинания вместе со мной!
— Он из другой породы, братец, — мягко произнес Квармельн. Он носил простой белый балахон, объясняя, что вычурные магические символы ничем не помогут суровой научной дисциплине. — Третий брак Императора был очень поздним, и трагедии двух предыдущих нас не касаются. Но Кандар — тот человек, которому суждено оставить след в истории.
— Но ему не удастся это сделать, не имея ни единого заклинания в голове.
— Я должен учиться новым знаниям! — запротестовал Кандар с присущей ему горячностью. Его широкие плечи и стройная фигура странно не вязались с манерами школяра; сила и прочность мускулов, казалось, уступали в нем неудержимому стремлению к познанию мира.
— Оставь глупцам барахтаться в этой так называемой науке, парень! — голос Квантоха звучал непререкаемым авторитетом. — Ты должен верить только чародейскому искусству! — с этими словами он похлопал по фолианту из драконьей кожи. — Здесь сокрыты все секреты, хранящие Ферраноз и весь Аккар в неприкосновенности, и все способы обезвредить наших врагов!
Как только последние его слова растаяли в темноте потайной залы, дверь из дуба и бронзы широко распахнулась и в убежище ворвались двое колесничих, на чьих лицах застыло выражение бесконечного ужаса, который им довелось увидеть.
Принесенные ими новости вытеснили все мысли из головы Кандара, кроме одной: необходимо защищать город. Он выхватил из ножен свой меч, верный Скалскелпер, и так, с обнаженным мечом в руках, бросился вон из убежища. Остальные последовали его примеру. Колесницы ждали снаружи; кони нервно рыли копытами землю, будучи под впечатлением ужасов разрушаемого города. Не заботясь о том, что его ждет, Кандар вскочил в ближайшую квадригу, пришпорил лошадей, и они одним прыжком перескочили каменную изгородь, ограждающую узкую тропу. Его левая рука вцепилась в поводья, правая лежала на рукояти Скалскелпера.
Сердце его бешено колотилось, кровь закипала от предвкушения битвы. Первый среди юношей города по силе и боевым навыкам, сейчас он собирался принять боевое крещение, пригубить горького вина войны.
Лошади неслись галопом, будто тоже чувствовали необходимость страшной спешки. Хотя воины еще сражались, город пылал в огне, и империя пала. Колесницы повернули на широкую равнину, заросшую буйной травой, где обычно резвились кони, вырастая гладкими, сытыми и холеными. Здесь не разрешалось распахивать почву. И даже отсюда, издалека, было видно, что Ферраноз охвачен пожаром.