С тяжелым чувством он подсунул книгу под Ворота Счастливого Возвращения. Скользя по мрамору, книга шуршала листами, как, бывает, девушка шуршит в танце накрахмаленными юбками, а затем замерла в гулкой тишине рядом с неподвижным телом Квантоха.
Кандар вернулся к квадриге. Он понял, что ужасно проголодался и хочет пить, и что надо накормить и напоить лошадей. Но пока солнце не село и не сгустились сумерки, он стоял, устремив пристальный взгляд на север.
«Турдур Всезнающий, — сказал он себе. — Нам есть о чем по толковать с тобой, Турдур Всезнающий».
Глава 3
Повествующая о том, как один из шестерых задевает честь Кандара, и о том, как шепот становится криком
Кандар из Ферраноза бешено скакал на хромом коне вдоль отрогов Лангаанских холмов. Он мчался быстро, не жалея ни себя, ни коня, ибо смерть следовала за ним по пятам. За спиной его, на фоне неба, отливающего медью, высились неприступные скалы. Его рот с пересохшими и почерневшими губами сложился в мрачную гримасу. Он то и дело оборачивался в седле, чтобы устремить взор, застилаемый кровавой пеленой, на свои следы, которые, казалось, дымились.
Принц Кандар не пил уже два дня, и его рот и горло, да и весь организм жалобно стонали от великой засухи.
В полной жажды пустоте его мозга то и дело проносились фрагменты идей и концепций. Он все время пытался удержать в голове все заклинание целиком, чтобы во время этой гонки, когда его преследовали всадники смерти, не потерять магические фразы, необходимые для уничтожения чар.
Он понятия не имел, откуда они взялись и кем были. Он влился в небольшой караван, груженый мехами с юга: за них дадут хорошую цену на севере, где жара быстро сменялась холодом по мере повышения местности над уровнем моря. А потом весь караван с его мехами, золотом и женщинами оказался захваченным разбойниками.
В одиночестве, без друзей и помощников, на охромевшей лошади и с дешевым клинком за поясом, принц Кандар Ферранозский мчался, чтобы спасти свою жизнь. Многое произошло с ним с тех пор, как он покинул Аккар Обреченный; многое изменило его и укрепило его дух, закалило и сделало его внешность еще более обманчивой, ибо трудно было предположить столь невероятную силу и мощь в таком худощавом, гибком юноше.
Громкое «Хватай его!» отозвалось эхом в горах. Принц быстро повернулся на крик. Люди с бритыми раскрашенными головами восседали на лошадях, и тусклое мерцание привязанного к седлам оружия подсказало ему, что, очевидно, пришел его последний час.
Его лошадь вприпрыжку побежала по длинной извилистой тропе у подножия холма, и тут его взору открылась величественная панорама: он был как будто сам Гелиос, обозревающий зеленеющие луга, густые заросли деревьев, нежно журчащие быстрые ручьи и — о радость! — застенчиво прячущийся за излучиной реки город, гордый, сияющий, увенчанный башенками.