Послышался звук открываемой двери. Вошла жена и поставила в узком проходе корзинку, наполненную овощами и бумажными пакетами с едой. Девочка подскочила к корзинке и принялась вынимать покупки.
– Осторожно, Тиэ, измажешься. Лук такой грязный.
– Ой, как много всего!
– Тихонечко, Тиэ, не разбей яйца.
Он наконец встал с циновки, обвел глазами гору продуктов.
– Снова накупила, – сказал он, с упреком глядя на жену.
Лицо у жены было обыкновенное, слегка продолговатое, напоминавшее яйцо. Оно ему очень нравилось. Но этому лицу уже не хватало былой свежести.
– Сегодня на ужин приготовлю скияки, – сказала жена, кладя яйца в холодильник. – Взгляни, какое хорошее мясо купила.
Она развернула пакет и показала мужу кусок мяса – такой свежий, будто его только что принесли с бойни, прожилки жира разбегались по нему замысловатым узором. Мяса было много, и оно едва умещалось в бумажном пакете, на котором были изображены зеленые побеги бамбука.
– Э, да это же вырезка, – нахмурившись, произнес мужчина, – такое мясо теперь стоит очень дорого.
– Недешево, конечно.
– Не слишком ли расточительно для нас?
– Самое время вкусно поесть, – засмеялась она и положила большую связку лука на кухонный столик.
– Три… четыре… – считала девочка яйца в нише на внутренней стороне дверцы холодильника, – пять, ше-есть. Еще двух не хватает.
В нише было восемь гнезд для яиц, только два из них оставались пустые. Но от этих маленьких незаполненных гнезд на него повеяло жутким холодом безысходности. Где уж тут покупать дорогое мясо!
– Тиэ, закрой дверцу. А то лед растает, понимаешь?
– Да, – послушно сказала девочка и захлопнула дверцу. – Знаешь, мама, а яйца похожи на каштаны.
Вечером мужчина облачился в пижаму и, лежа на циновке, смотрел телевизор. В нагревшейся за день комнате все еще стояла духота.
Телевизор был старенький, на экране то и дело появлялись полосы, бесконечной чередой уплывавшие вверх. Регуляторы и антенна тоже были не в порядке, поэтому оставалось только терпеливо ждать, пока само собой появится сносное изображение.
После обильного ужина хозяин дома ощущал неприятную тяжесть в желудке, и это настраивало его на мрачный, меланхолический лад.
– Муть, – пробормотал он и выключил телевизор. – Хоть бы какую-нибудь интересную программу показали.
– Ложись-ка спать, – предложила жена. Она сидела на полу и все время, пока он смотрел телевизор, занималась шитьем.
– Только ем да сплю… – как бы оправдываясь, проворчал он. – Так не годится.
– Когда-нибудь начнешь работать, – сказала жена, кладя шитье у изголовья. – Ты ведь не привык сидеть без дела.