— Все это я знаю… — пробурчал он, похрустывая иссохшими пальцами. — Я был судьей, еще когда вы под стол пешком ходили.
— Когда певчий проходил…
— Я слышал его шаги. Вы хотите, чтобы я признал именно это?
— А если он не проходил?
— Могло случиться и так. Но могло быть и иначе.
— А вчера?
Может быть, Мегрэ ошибался? Но ему показалось, что старый судья насупился и что на лице его застыла почти неуловимая злобная гримаса. Разве старики не сердятся, как дети? Разве не находит на них такое же ребячливое упрямство?
— Вчера?
— Да, вчера.
Вопрос повторяют, чтобы выиграть время и принять решение.
— Я ничего не заметил.
— Ни того, что он прошел мимо.
— Нет…
— Ни того, что не проходил?..
— Нет…
В одном случае из двух он лгал — для Мегрэ это было ясно. Он продолжал допытываться:
— Никто не пробегал мимо ваших окон?
— Нет.
На этот раз тон был уверенный: старик не лгал.
— Вы не слышали никакого необычного шума?
— Нет.
Все то же решительное и как будто торжествующее «нет».
— Ни шагов, ни шума, какой слышишь, когда человек падает, ни хрипа?
— Ровно ничего.
— Благодарю вас.
— Не за что.
— Зная, что вы были судьей, я, разумеется, не спрашиваю вас, готовы ли вы повторить сказанное под присягой.
— Когда вам угодно, — с каким-то радостным нетерпением заявил старик.
— Прошу извинить за беспокойство, господин судья.
— Желаю вам успеха в расследовании, господин комиссар.
Старуха явно подслушивала за дверью; она стояла на пороге и, проводив комиссара, закрыла за ним дверь.
В эту минуту, окунувшись в повседневную жизнь мирной улицы, Мегрэ испытывал странное чувство. Ему казалось, будто его мистифицировали, и в то же время он поклялся бы, что судья солгал ему только раз — промолчав.
И вместе с тем ему временами чудилось, что он близок к разрешению необычайно странной, трудноуловимой и неожиданной загадки, что для этого надо сделать лишь ничтожное усилие, но сделать его он — увы! — не может. И снова вспоминался мальчишка, и снова возникал перед глазами сморщенный старик. Что же их связывало?..
Потом, неторопливо набив трубку, он направился домой.
Глава 2
Отвар мадам Мегрэ и трубка комиссара
Ворох простынь и одеял зашевелился, высунулась рука, и на подушке появилось красное потное лицо — лицо комиссара Мегрэ.
— Дай-ка мне термометр! — буркнул он.
Госпожа Мегрэ склонилась над шитьем, приоткрыв оконную штору и пытаясь что-то разглядеть в потемках. Она со вздохом встала и повернула выключатель.
— Я думала, ты спишь. Ведь не прошло и получаса, как ты измерял температуру.
Зная по опыту, что возражать бесполезно, она встряхнула градусник и сунула ему в рот.