Вообщем, сам себя успокаиваю, что все не так плохо, как на первый взгляд кажется.
И тут Вельз голос подает. Вот только в тишине задумчивости, в пещере установившейся, громовым раскатом он прозвучал.
— А где Тая?
И на меня смотрит.
И тут я понимаю, что уже какое-то время, ее совсем не чувствую. А ведь недавно о таком только и мечтал.
Артура с Камиллой и охраной, в пещере оставляем. Книгу упаковать. Да еще осмотреться, может, что упустили.
Сами по лабиринту наверх кинулись. Вельз в боевую, прямо на бегу, перетек. Терес уже зверем на поверхность выпрыгнул. Мы мечи из ножен вынули.
И… тишина. Ветер в кронах деревьев играет. Солнце садится. Даже птичьего пения не слышно.
А на траве, под деревом, синий кристалл возврата отсвечивает.
И не надо вопросов друг другу задавать, выясняя, куда это наша девочка могла запропаститься.
И так ясно, чья демонская рожа здесь топталась.
— Порталом ушел. Остаточная магия еще не рассеялась.
Едва себя сдержал, чтобы на Альдера не кинулся. А то я сам не чувствую. Портальная магия свой оттенок имеет. Демон заклинание перехода накладывал.
— На землях Повелителя его быть не может. Там за его голову такая награда назначена. — Это снова Вельз голос подает.
А мысли у него разумные. Вот только, лучше бы он, что другое подсказал. Только ведь не знает. По морде видно.
— Если артефакт у него, то ему не Тая нужна — я. — Вот и остатки нашей армии подтянулись. Артур одной рукой книгу держит, второй, Камиллу.
— Не нужен ты ему. — Головой качаю. В таком варианте все значительно проще было бы. — Нет у него артефакта. Темные Азмаила клятвенно заверили, что хорошо его припрятали. Мстить он настроился.
Молчим. Думаем. А у меня в голове ни одной мысли. Одни слова. Да и те все, не печатного содержания.
И никого, кроме себя, винить не приходится. Может прав Повелитель. И на пенсию мне пора, цветочки выращивать.
Ага… цветочки… Репейнички… В хвост этому гаду. Вот найду, верну, рога пообломаю. И на пенсию.
Вместе с мышкой своей. Деток, внуков нянчить.
— Может, гонца к Повелителю…
— К Повелителю, к Повелителю… Тебе, что не терпится все его рассуждения о собственной проф. непригодности услышать? — На Вельзя рычу, а у самого какая-то мысль неясная, в голове пойманной рыбкой бьется.
К Артуру поворачиваюсь. А на лице у меня уже просветление ума отражается. И улыбка идиотская расползается.
— А напомни-ка мне, что тебе мышонок говорил, когда на храм наводку давала?
Только у герцога в глазах ни одного проблеска мысли. Лишь опасения в здравости моего рассудка. Ладно, этот вопрос мы с тобой попозже обсудим. Когда с первоочередным разберемся.