Не слышно, о чем разговаривают? И не надо. Мысли, превратившиеся в звуки, обычно сохраняют в себе лишь часть изначально вкладываемого смысла, потому люди очень редко понимают друг друга. Стоило бы вводить специальные курсы, начиная еще со школы, тогда в человеческих отношениях возникало бы меньше ссор и обид. Возможно, в будущем так и произойдет, ведь научно-технический прогресс не стоит на месте. И лет через десять-пятнадцать супруги, влюбленные или просто друзья, придя на прием к врачу, смогут узнать, о чем и как думает их вторая половинка, а заодно и сами поделятся тем, что рождается в сознании и умирает на губах…
Улыбается, вежливо и смущенно. Ковыряет ложечкой шоколадный пудинг, но никак не донесет до рта ни кусочка.
Хммммм…
«Это невыносимо. Ну когда же? Я больше не могу ждать. Устал, как собака. Да, я тоже не против игр и недомолвок, но рано или поздно наступает время, когда… Пора решать. И решаться. Если ожидание затянется, я не выдержу и скажу прямо. Скажу так жестко, как только умею…»
«Хрум-хрум. Чмок-чмок. Аппетитненько, жирненько, вкусненько. Хочу-хочу-хочу! Мерзкая женщина все никак не закроет свой рот и не даст мне насладиться этим роскошненьким, этим сладеньким, этим долгожданненьким… Ку-у-у-ушать! Скорее-скорее-скорее заканчивай болтать, старая метелка! Мой животик пуст, а когда я голоден, я… М-ням!..»
Судорожно сделанный глоток воды едва не заставил меня поперхнуться.
Что за ерунда? Это его мысли? В самом деле? Странно и непонятно. Настроение очень похоже, и все-таки… Нетерпение — главная тема. Но воплощение… Не понимаю. Они слиты вместе так плотно, что их почти не разделить. Но потоков два. Точно, два!
Первый — вполне привычный, с небольшим оттенком усталости и негодования, но в целом спокойный, сдержанный, даже чопорный. Второй… Со вторым сложнее. Кажется, его хозяин — существо без воспитания и каких-либо представлений о правилах приличия. Очень сильный поток, едва ли не перекрывающий своего родного брата. Или я ошибаюсь?
Ева положила ложку с таким громким стуком, что на него обернулись люди, сидящие за соседним столиком.
— Больше не хочешь?
— Нет, — процедила сквозь зубы девушка.
— Что случилось?
— Ни-че-го.
А выставленный вперед подбородок говорит мне совсем о другом. Фроляйн Цилинска встревожена и обеспокоена. А еще — разозлена. Интересно, какова причина резкой смены настроения моей напарницы?
Мужчина встает, наклоняет голову, словно прося прощения. Кларисса кивает в ответ. Должно быть, понадобилось выйти в туалет или еще куда-нибудь. Обычное дело. Но как только спина в сером пиджаке исчезает за дверями ресторана в толпе прочих посетителей «Сентрисс», стул, на котором сидела Ева, жалобно царапая паркет, выдвигается из-за стола.