Разумеется, удивление не осталось тайной для моего собеседника, и во избежание проблем пришлось объясняться. К чести инспектора, он не стал смеяться на весь коридор своим оглушительным басом, а положил ладонь мне на плечо и сказал:
— Если женщина хихикает, глядя на твой телефон, пригласи ее в спальню и докажи ей, что она ошибалась. А те, с кем ты не собираешься кувыркаться в постели, вольны думать о тебе все, что хотят. Согласен?
Со столь убедительным доводом не согласиться было попросту невозможно. А за годы работы под началом инспектора Берга, а потом и самостоятельно, я на своем опыте убедился в исключительном удобстве телефона, который по окончании разговора достаточно просто закрыть, не думая, нажал ли кнопку «отбой», и не подсчитывая в уме сумму платы за неразорванное соединение.
На внешнем дисплее высветилась лаконичное «Ма». Давненько родители не баловали меня своей заботой…
— Привет.
— Как поживает мой мальчик? Что нового?
Несколько сотен километров по земле и гораздо больше — от передающих станций через спутник не внесли в мамин голос ни малейшего искажения: те же чуть напряженные нотки, та же легкая хрипотца, очаровавшая моего отца больше трети века назад.
— Все точно так же, как и в прошлую встречу. Ты же знаешь, у меня крайне размеренная жизнь.
— А ты знаешь, как я этому рада.
Слово «рада» было тщательно подчеркнуто. Как обычно. Наверное, ей никогда не надоест вспоминать…
Скандалы длились целую неделю, в течение которой отец старался появляться дома только по необходимости. Я укрыться от маминого гнева не мог, потому что мне сразу заявили: «От сражения бегут только трусы!» И хотя мое мнение на сей счет было не столь уж однозначным и непреклонным, оно совершенно не интересовало Дагмару, и играть приходилось по ее правилам.
Думаю, ни одна мать мира не захочет, чтобы ее ребенок избрал для себя работу, связанную с риском для жизни, поэтому у меня не хватало сил даже для того, чтобы по-настоящему разозлиться. Но упрямство оставалось непоколебимым: я хотел служить в полиции. Как отец. «Дурной пример заразителен!» — восклицала мама, и Генри Стоун тут же спешил убраться восвояси, пока его не заставили в сотый или тысячный раз демонстрировать шрам на спине под левой лопаткой, заставивший карьеру отца сделать резкий поворот, меняя прямое участие в расследованиях на косвенное. Говоря проще, бывший инспектор полиции перешел в консультанты, с блеском освоив специальность «Психология преступлений».
«Все хорошо, что хорошо заканчивается» — неизменно слышал я в ответ, когда пытался привести пример отца в свою защиту. В полиции служить страшно, там в любой момент можешь оказаться на волоске от смерти… Разумеется. Но точно так же можно попасть под машину, просто выйдя утром из дома. И кстати, в дорожных авариях людей гибнет больше, чем полицейских при исполнении. Но разумные доводы не действовали. Собственно говоря, не действовало ничего, пока я не вздохнул и не сказал: мама, ты же знаешь, я все равно поступлю так, как решил, и даже если через месяц прибегу жаловаться, сейчас передумать все равно не смогу. Странно и загадочно, но честное признание оказалось сильнее всего прочего: мне разрешили жить так, как я хочу. Вернее, пообещали не вмешиваться в мои решения.