Мы пообедали в придорожном кафе километрах в тридцати от Медвежьёгорска. Еще до этого я прямо в машине переоделся в китайский спортивный костюм и кроссовки, а свои боевые доспехи сбросил с моста в глубокую речку, предварительно туго связав их капроновым шнуром и добавив к этому свертку балласт из неподъемной ржавой болванки. Потом нас остановили менты, лениво полистали Алинины документы и пожелали на прощание доброй дороги.
Никаких специальных постов и проверок с пристрастием не было. Все сводилось к тому, что военные, проморгав академика, не спешили выметать сор из избы, надеясь обойтись своими силенками. А силенок-то этих кот наплакал, и только. Увы, но от нашей армии остался «пшик».
В придорожном кафе я затолкал в себя невообразимое количество пельменей, заел все это блинами с медом и до машины добирался, кряхтя и опираясь на хрупкое Алинино плечико. Стоило мне забраться в салон, как «порш» заметно просел на правую сторону. Об этом мне ехидно сообщила Алина. Огрызаться не было сил, и я молча откинул сиденье. И проспал до самого Питера. С чистой совестью. С чувством выполненного долга. Крепко-крепко, лишь иногда настораживаясь, когда нас останавливали для проверки документов…
Первое, что я сделал, когда вернулся домой, — это набрал номер квартиры на улице Ленсовета. Подошла М. Моисеева, попробовала позадавать вопросы, но я быстро отшил ее, и трубку взяла Татьяна.
— Ты где пропадаешь? — Она была явно не в духе, — Я что, должна искать тебя через милицию?
— Ты ничего не должна. Наоборот, должен я…
— Давай-ка встретимся и все обсудим. У памятника на площади… Та-а-ак… Сегодня я не могу. Завтра заступаю на сутки… Послезавтра в шесть вечера. Будешь?
— Буду.
— Забудешь?
— Вот еще!
— Повтори.
— Да пошла ты…
— По-вто-ри, я сказала!
— Ну ладно… Послезавтра в восемнадцать ноль-ноль там, где Ленин танцует.
— Значит, понял, — звякнула металлом Татьяна.
— Понял… Как ты? Как девчонки? — Эти вопросы входили в обязательный ритуал.
— Хорошо, но не твоими заботами. — Подобные шпильки тоже входили в ритуал. — Все, Слава. Нету времени, я стираю, — сообщила Татьяна. — Ничего не забудь. Не нажрись. Не опаздывай.
И «ту-ту-ту…», — запела мне в ухо трубка.
Самый обыкновенный, короткий и лаконичный телефонный обмен информацией. Один из миллионов подобных, которые ежедневно происходят по всей планете между собравшимися разводиться супругами. Но какая-то червоточина в этом разговоре присутствовала. Какая — не понял. Как ни пытался, ни мучался, я не сумел ее обнаружить. Вроде бы все как положено. Вот только шестое чувство посылало в мозг мощные импульсы: «Все не так, Слава. Все не так…» И я отправился открывать шифоньер…