Девушка радовалась тому, что ей посчастливилось служить в доме столь известного господина, чья дружба ценилась дороже трофеев, захваченных в римских кампаниях. Она даже позволила себе погладить краешек исключительного материала, на какое-то мгновение вообразив себя хозяйкой этого великолепного дома, являвшегося средоточием роскоши и всех наслаждений, какие только можно купить за деньги.
Неожиданный резкий крик, который издала госпожа, мгновенно пробудил молоденькую девушку от ее грез. Она повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как повитуха вытянула в этот мир окровавленного младенца.
— Эта битва последняя, которую он ведет в своей жизни. Маленькому ублюдку просто нечего больше желать, — сказала старая кухарка кормилице.
Обе женщины стояли в дверях и наблюдали за происходящим.
Молоденькую служанку такое жестокое замечание заставило покраснеть, однако она понадеялась, что госпожа ничего не услышала. Девушка вызвалась помочь вымыть и завернуть ребенка в его первые шелковые пеленки, и все ее беспокойство прошло.
Хаггаи Бен Ашер ожидал у фонтана во внутреннем дворике, отдав предпочтение одиночеству. Крик первенца принес ему желанное облегчение. Ребенок жив. Сегодня родился сын дома Ашеров, его имя, с благословения Господа, будет Миха.
Больше двух десятилетий они с супругой в огромных количествах прилежно глотали настойки с бальзамами, рекомендованные им целителями, но беременность не наступала. Вполне осведомленный, что еврею запрещено, а что нет, он уже начал помышлять о том, чтобы взять вторую жену для того, чтобы быть уверенным, что его наследство достанется его потомкам. Но теперь, хвала Господу, все было в порядке.
Он трудился усердно, преуспел в торговле и собрал множество золота и серебра, но до сих пор не мог возвестить о том, что не доставляло ни малейших хлопот самым невежественным из селян, о рождении сына, прекрасного красавца сына.
Находясь вне дома, среди своих друзей, Хаггаи обвинял свою жену в том, что у них нет детей, однако, будучи в одиночестве, не раз задавался вопросом, не прогневал ли он чем-нибудь Господа. Может, его страсть к стяжательству была чересчур непомерной. Но ведь подобно и деду своему, и отцу, он лишь искал гарантий тому благополучию, которое обеспечивается богатством. Поскольку и золото, и земли в эти тревожные для Иерусалима времена можно было, если понадобится, обменять на свободу, а то и на жизнь иудея. Теперь же пронзительный крик младенца наполнил его сердце радостью, и он знал, что Господь, конечно же, улыбается ему.
Некоторые считали его изменником, одним из тех, кто примирился с врагом, кто лояльно настроен по отношению к римлянам. Другим казалось, что он благоволит только к тем, кто равен ему по рождению. Третьи утверждали, что поскольку он торгует с фарисеями низшего и среднего классов, то повернулся спиной к наследию саддукеев. В действительности же ему совсем не было дела ни до одной из сект и до их бесконечных толкований закона, ниспосланного иудеям. Однажды все пойдет так, как шло на протяжении предыдущих столетий, еще до римской оккупации, когда в мире насчитывалось едва ли восемь держав, могущественнее иудейского государства. Те же самые злопыхатели тогда первыми попросят у него помощи, денег, которые он с таким трудом скопил, умоляя его употребить заработанные им богатства на спасение их недостойных жизней.