- Делай, - согласился я покладисто, во время голодания выделяется на язык ацетон, а я ещё и надышался им в своей квартире и, возвращаясь, мечтал покушать, чего бы, конечно, не допустил, если б не этот случай. И главное, раз Лариса выпила, лучше закусить, чтобы не раздражать желудок одним вином.
А она, дорвавшись наконец, до алкоголя, весёлая летала между комнатой и кухней и напевала, задевая меня:
- А ты такой холодный, как айсберг в океане…
Потом мы испытали с ней блаженство первого поедания пищи после голодания. Обыкновенный винегрет, чуть сдобренный растительным маслом, казался вкусным необыкновенно.
- Ешь малыми порциями, так положено, - учила Лариса, раскрыв мамину книжку.
- Понял, - согласился я и начал тщательно пережёвывать мелкую порцию пищи, не для того, чтобы легче усвоилась, а помочь своим примером преодолеть зверский аппетит нарушительнице обетов, написанный на её лице после приёма портвейна.
Весьма осчастливленные насыщением, мы плюхнулись на кровать дожимать блаженство сексуальными радостями.
- Как же со словом предкам? - спросил потом я.
- Всё, всё, сколько нам осталось? – заиграла девушка пальцами, - совсем ничего, двадцать дней. Это будет … - зажмурилась она, - 19 августа!
Она всегда разгуливала по комнате обнажённой. В первые дни любви мне нравилось это невообразимо, особенно наблюдать колыхание розовых половых губ под чёрным треугольником. Потом я, как-то, спросил её:
- Ты не думаешь, что от постоянного созерцания женского тела у меня не будет стоять на тебя х.й?
- Не думаю! – отрезала Лариса.
Она подошла к зеркалу и завертелась перед ним со всех сторон:
- Какая же я, блядь, красивая, кому же я, блядь, достанусь?
Нет, на неё, положительно, нельзя было долго обижаться, и нельзя не любить!
Я вышел первый день на работу, у Ларисы каникулы были до сентября. С тоской ждал, когда закончится рабочее время.
В первой половине дня любовь моя звонила дважды, но потом я сам не смог дозвониться до неё по обоим адресам.
Я забежал в кассу, там ожидала меня уже две недели премия, о которой узнал только на работе. Купил Ларисе на рынке огромный букет гладиолусов, коробку трюфелей и в самом приподнятом настроении явился домой, мы опять переселились ко мне.
Лариса лежала на тахте, пьяная в драбадан.
- О, какой ты галантный! – приподнялась она, увидев меня с подарками.
Подошла, шатаясь, поцеловала, обдав портвейным запахом.
Я скованно застыл на пороге комнаты.
Девушка переложила цветы в вазу и радостно захлопала в ладоши: