— С пропуском, – сказала она, слыша за своей спиной шепот подошедшей парочки.
Охранник ухмыльнулся и встал с табуретки. Девушка выпустила рукав своего спутника и тоже протянула билеты.
— Вы – сюда, – черный махнул рукой куда-то в сторону. – Сейчас получите нужные инструкции.
Он отвернулся к воротам и заскрипел замком. Дернул за створку ворот, приоткрыл их ровно настолько, чтобы мог пройти один человек, и взглянул на Риту:
— Идите.
— Подождите, – заволновалась девушка. – А мы?
— У вас билеты наблюдателей, – терпеливо пояснил охранник. – Без права входа на территорию. Я же сказал, вы сейчас получите необходимые инструкции.
— Ну, иди же, – повернулся он к Рите. – Двадцать четыре часа.
— Я помню, – сказала Рита и, не слушая торопливых возмущений девушки, протиснулась в ворота.
Мир завертелся у нее перед глазами. Рита прислонилась спиной к воротам, пытаясь удержаться на ногах и унять подкатившую к горлу тошноту. Она немного постояла, приходя в себя. Через пару минут стало легче, лишь противно дрожали колени. Рита открыла глаза и увидела ту же самую площадь, которая отличалась лишь тем, что никакого памятника не было и в помине. Ровно и жарко светило солнце, не было ни одной живой души. Рита отлепилась от ворот и пошла по площади, пиная ногами белые клочья бумаги, валявшейся на асфальте так, словно кто-то специально ее разбрасывал очень аккуратно, чтобы хватило на всю площадь. Пнув очередной лист, Рита заметила, что он исписан неровным быстрым почерком. Она нагнулась и расправила его:
Простуженный проспект
И твой бледный вид
Вечный бронхит
У лаза в метро...
Рита растерянно огляделась по сторонам, совершенно обалдевшая от прочитанного, и принялась поднимать другие листки, лихорадочно их расправляя, улавливая какие-то фразы, и, не дочитав, хваталась за следующие, расправляла и, свернув, запихивала в сумку. Она так увлеклась, что, наткнувшись взглядом на тонкие ножки-спички в голубых гольфах, стоящие посреди вороха бумаг, вскрикнула от неожиданности и быстро подняла глаза. Перед ней была девочка, лет девяти-десяти, с бантиком в жидких косичках и в красном платьице в мелкий белый горошек. Девочка смотрела на Риту огромными чистыми глазами, молча, без улыбки.
— Ты кто? – обрела дар речи Рита.
Девочка, так же пристально глядя на нее, пожала плечами.
— Ты живешь здесь?
Девочка неодобрительно мотнула головой. Рита так и не поняла: да или нет.
— Что ты тут делаешь? – снова спросила она, желая услышать хоть что-то и не стоять под этим пристально-чистым, словно чего-то ждущим взглядом.
— Играю, – наконец произнесла девочка красивым голосом, как-то не вязавшимся с ее тонким, худоногим телом кузнечика.