– Да, – кивнул Дэниел, – похоже, так.
– Они очаровательные. – Казалось, Уоринг был поглощен размышлениями.
– Просто очаровательные.
– Думаю, нет сомнения в том, что они появились на свет именно так, как описал Стефан? Я слишком мало знаком с биологией, чтобы во всем этом разобраться.
– Я тоже не очень-то в ней разбираюсь, но знаю, что такое возможно. Рост регулируется гипофизом, и плод полностью сформирован, когда достигает трех дюймов. Кроме ногтей и тому подобного. И голова непропорционально большая. Что в какой-то мере мы наблюдаем у них и сейчас. Очень маленькие дети рождались и раньше, правда не такие крохотные, и притом случайно. Если учесть, что это сделано намеренно…
– Да, намерения у них… прямо скажем, потрясающие.
– Вы правы.
– Еще одно извращенное творение немецкой мысли.
– Нацистской.
– А разница есть?
– Эйнштейн был немцем. Как и Швейцер.
– Да, – сказал Дэниел. – Одного вышвырнули, а другой добровольно уехал в изгнание.
– Да, вы, англичане, можете долго ненавидеть, – улыбнулся Уоринг.
– А вы считаете это необоснованным?
– Вот мы с вами сейчас в Ирландии, а вспомните, что здесь творили черно-рыжие.
– Это совсем другое дело.
– Да? Возможно, выправи, – Уоринг встал. – Пойду еще раз взгляну на них. Составите мне компанию?
– Пока нет.
Дверь за Уорингом закрылась, и Дэниел остался один. Он был рад этому. Он получил удовольствие от разговора и общения. Но ему нравилась просторная и хорошо обставленная библиотека. Через распахнутые створчатые окна, доходящие до пола, залетал легкий ласковый ветерок. «Какой теплый и свежий воздух», – с удовольствием подумал Дэниел. Бриджет обещала, что придет, когда закончит все дела с миссис Малоне и Мэри. Отдыхая, он наслаждался мыслями о ней. Они смогут пройтись вместе. Рядом парк, и по дорожке они доберутся до одного из маленьких оазисов на болоте, где растет высокая трава. Он мысленно представлял все это, когда краем глаза уловил какое-то движение. Он посмотрел внимательнее и увидел Эмму.
Он думал, что она осталась вместе с остальными, но человечки были такими маленькими и так быстро и легко перемещались, что за ними оказалось трудно следить. Она, наверное, прибежала сюда сразу после обеда и притаилась где-нибудь в уголке, пока они с Уорингом разговаривали. Когда она подошла, он вновь пришел в восхищение от ее необыкновенно яркой неземной красоты. Он попытался вспомнить то немногое, что знал по-немецки, и тихо сказал:
– Komm, Emma. Komm zu mir.
Она подошла и встала рядом со стулом, ее золотистые волосы коснулись ее ноги. Она протянула к нему ручки, и он поднял ее к себе на грудь. Он откинулся в кресле, легко придерживая ее одной рукой и поглаживая пальцем другой.