— Как ты смеешь? — повторил старик со все нарастающей яростью. — О Боже! — Он с ненавистью посмотрел на Зака. — Всего несколько недель она провела в обществе твоего сыночка, но этого оказалось вполне достаточно! Она стала такой же грубой и невоспитанной, как и он. Похоже, это заразно.
— Это уж слишком! — Зак сжал кулаки. — Всему есть предел.
Эмили в негодовании топнула ногой.
— С чего ты взял, что Грэг груб и невоспитан?! — выкрикнула она.
— В этом нет ничего удивительного, у него есть с кого брать пример!
Видать, в отца пошел.
— Я буду очень рада, если он пошел в своего отца, — внезапно успокоившись, сказала Эмили. — С моей точки зрения, они оба просто великолепны. Лично мне они очень даже нравятся!
— А я тебе, значит, не нравлюсь, — усмехнулся ее дед.
Элен хотела вмешаться, немедленно прекратить эту ссору, но решила, что сейчас лучше ничего не говорить — слишком силен был накал страстей. Грэг тоже хранил молчание, лишь напряженно следил взглядом за спорящими. Глаза Эмили сверкали, как два огромных изумруда.
— Заметь, дед, я этого не говорила, ты сам был вынужден это признать!
Взгляд старика стал холоден как лед.
— Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления по своему адресу!
— Да? И зачем же ты пришел? — язвительно поинтересовалась Эмили, склонив голову набок. Сейчас ее волнение выдавали только руки, которые она то сжимала в кулаки, то снова разжимала. — Насколько я помню, ты даже не поздоровался с мамой, не говоря уж о том, чтобы спросить о ее здоровье.
Повернувшись к Элен, отец небрежно бросил:
— Я и без того вижу, что с ней все в порядке. — На лице его появилось явное отвращение. — Какой же ты была дурой, что вышла за Нильсона, Элен. А если ты позволишь Эмили выйти за его сына, будешь дурой вдвойне!
Элен пропустила его слова мимо ушей. Она задумчиво разглядывала дочку. Вот она какая, оказывается!
Эмили напряглась, но в ее глазах появилось сожаление.
— Мама вовсе не дура. Не хочу показаться грубой, дедушка, но это ты ведешь себя по-дурацки. Мне кажется, тебе невыносимо видеть, что кто-то вокруг тебя счастлив. Ты считаешь нужным немедленно вмешаться и все испортить. Это просто болезнь, дед! Это твое желание видеть страдание на лицах окружающих…
— Я не желаю больше выслушивать эти гадости. — Он гордо вскинул голову. Высокий, несгибаемый, он возвышался над ними. Кинув взгляд в сторону Элен, он процедил сквозь зубы: — С тобой, Элен, мы еще поговорим. Но только тогда, когда ты наконец придешь в чувство и запретишь этой своевольной девчонке выходить замуж. А теперь мне лучше удалиться.