— Я хочу тебя! — вдруг рявкнул он и молниеносно схватил ее за руку, затем рванул к себе, и смрадное дыхание пьяного обожгло лицо Эллис. — Но ты, наверное, думаешь, что слишком хороша для меня, потому что спишь с Ласаллем?
Толстяк разошелся не на шутку, теперь она это ясно видела. На ее коже наверняка останутся синяки от его пальцев. В оскорблениях ничего нового не было, но сегодня впервые он позволил себе распустить руки и оскорбить ее физически.
— Ничего в тебе нет такого, ты, сука. Ты такая же, как все, как моя потаскуха Лидди. Я тебе покажу, что может настоящий мужик? Ты у меня будешь делать то, чего никогда не делала, и почувствуешь то, чего никогда не испытывала.'.. И ты, сука, будешь бегать за мной и умолять меня, чтобы я тебя…
— Убери от нее свои лапы!
Эванс и Эллис одновременно повернули свои головы и увидели Бриса, разъяренного, как никогда прежде. Девушка понимала, чувствовала, что он вмешается, но даже она была сейчас поражена его видом.
— Ты что, оглох? — бросил он, когда увидел, что Эванс не отпустил руку Эллис.
Казалось, что Рубен вовсе не напуган видом Бриса. Напротив, он был страшно доволен результатом своей выходки.
— Не-а, я не глухой, — ухмыльнулся он, процедив слова сквозь зубы и внимательно наблюдая за противником. — Я просто удивляюсь, почему это ты не хочешь поделиться своей бабой, в то время как сам легко и свободно пользовался моим имуществом?
Эллис не поверила услышанному. Ее поразили не слова мужчины, а то, что он решился сказать их в лицо Брису, не испугавшись опасности, которую сейчас представлял из себя ее возлюбленный. Она все так же стояла в неудобной позе, согнувшись над столом, и видела, как в глазах Бриса полыхает ярость. Ей стало ясно, что он уже готов убить Эванса и ждет только, когда тот отпустит ее.
— Тебе не она нужна, Рубен. Тебе нужен я. Пусти ее!
— Ну, я прямо не знаю. Ты у нас крупный спец. Может ты мне скажешь, эта деревенщина так же хреново ведет себя в постели, как и с приличными людьми в общественных местах? Я думаю, эти хиллбилли ни фига не умеют это делать, а?
— Отпусти ее, ты, сукин сын, — тихо процедил Брис сквозь зубы. — И если уж так хочешь, пойдем выйдем.
— А-а! Боишься, что эта девка увидит, как ты наложишь в штанишки? А там уж, верно, ждут твои кореши, да? Боишься, что она увидит, как ты тайком обтяпываешь свои делишки так же, как ты их обтяпывал с Лидди?
— Нам с Лидди ничего не надо было делать тайком. Целый город нас видел, и все знают, что ты обокрал ее и не оставил своим собственным детям ни гроша.
Рубен быстро обвел глазами таверну, посмотрел налево, направо, глядя на лица окруживших их людей. Эти люди очень хорошо знали, кто он такой и что совершил. Они после Бога на второе место ставят дом и семью. И здесь он ни в ком сочувствия не видел.