На рассвете Брис проснулся и сделал несколько попыток встать с постели, громко проклиная весь свет из-за того, что Эллис не дала ему этого сделать.
— Как, интересно, тебе удается выглядеть такой милой и быть такой суровой? — возмущался он.
— Тс-с-с. Ты так шумишь, что разбудишь мертвого.
— Я сам почти умер, — произнес Брис и с легким стоном откинулся назад на влажную простыню. — Поговори со мной, Эллис. Просто скажи что-нибудь хорошее для разнообразия, чтобы я мог еще о чем-нибудь подумать, кроме того, что я сейчас чувствую.
— Хочешь, я тебе расскажу сказку? — спросила она, вспоминая еще одного человека, который любил их слушать.
— Ага… Об Эллис. Расскажи мне, о чем ты мечтаешь.
— Я не мечтаю, я просто строю планы, — ответила девушка торопливо, словно испугалась, что кто-нибудь увидит ее слабость.
Парень несколько секунд внимательно разглядывал ее, а затем попросил:
— Ну, тогда расскажи о своих планах.
— Мои планы…
— Деньги. Что ты собираешься делать, когда выплатишь свой долг? Купить большущий роскошный особняк и лимузин? Или поедешь в Калифорнию и нарядишься в меха и драгоценности?
Она хихикнула, а потом улыбнулась ему яркой и чистой улыбкой.
— С твоими данными ты бы могла стать кинозвездой, — продолжал Брис.
— А у тебя голова набита опилками.
— Ну, скажи, что ты собираешься делать со своими этими деньгами? Клянусь, никому не скажу.
Совершенно разбитая всей этой бессонной ночью, Эллис села на кровать рядом с мужчиной и провела холодной мокрой тканью по его лбу.
— Закрой глаза, — сказала она ему, желая, чтобы он еще поспал. — Деньги, которые я сейчас собираю, нужны для того… ну, потому что нужны. Я собираюсь вернуться назад в Стоуни Холлоу, чтобы получить то, что мне принадлежит. А после этого начну новую жизнь… Ты меня совсем не знаешь и думаешь, будто я мечтаю о большом доме, машине и все такое. Это не так. Я однажды читала о Калифорнии в журнале… Там есть вещи, которые мне бы хотелось увидеть, но не думаю, что я бы смогла там жить. И в Нью-Йорке не хочу жить. Жить лучше всего в горах, я уверена. Только не очень много людей это понимают, — Эллис аккуратно сложила ткань и положила ее на лоб Бриса, а потом отвернулась и продолжала:
— Знаешь, со мной мало кто уживается…
— Почему?
Правда о человеке всегда, в конце концов, становится известной и нет смысла пытаться изменить ее или лгать о своем прошлом. И Эллис понимала, что, не сказав правду сейчас, она неминуемо солжет потом.
— Я внебрачный ребенок. И мне приходится нести грех матери всю свою жизнь.
Вслед за ее признанием воцарилась тишина. Собрав всю свою гордость, девушка посмотрела Брису в лицо. Глаза его были открыты, и в них она не увидела ни презрения, ни недоброжелательности, которые ожидала встретить. Напротив, в его взгляде было понимание и сочувствие, словно он во всех деталях знал ее жизнь.