И рокот толпы внезапно смолк, как будто все одновременно восхитились неподдельной красотой этого звука. Еще мгновение после того, как вопль смолк, висела в воздухе восхищенная тишина. На смену ей пришел нарастающий гортанный рев. Затем раздался женский крик:
— Бей ниггеров! Бей их!
Когда разлетелась следующая дверь, Адам обнаружил, что его относит к правой стороне улицы. Он услышал, как взломали ещё одну дверь, и крики. В мерцающем свете факелов он увидел тело, человеческое тело, живое и отбивающееся, оно продвигалось от дверного проема над головами толпы, передаваемое, поддерживаемое и переворачиваемое десятками рук, как щепка в сточной канаве. Поток втянул тело в себя, вглубь.
Еще одно тело было поднято в воздух, потом ещё одно, последнее — вот оно совсем рядом — вращается над ним, крутится в замедленном ритме. В свете факелов Адам на миг увидел черное лицо и белки широко распахнутых глаз. Потом лицо перевернулось. Потом возникло прямо над его головой.
Давка по непонятной причине на секунду ослабла, толпа отпрянула, чтобы освободить немного места, и образовавшаяся воронка всосала тело. Оно легло к ногам Адама Розенцвейга — и пошла работа.
Женщина рядом издала пронзительный крик, долгий победный клич, нагнулась, вонзила свой нож в бедро лежащего человека, не слишком глубоко, и с силой дернула вниз. Адам услышал звук, с каким лезвие (нож был небольшой, немногим больше ножа для чистки картофеля, будто в спешке схваченный с кухонного стола — первое, что подвернулось под руку) вспарывает ткань брюк. Сам человек смотрел вверх и не проронил ни звука.
— Бей ниггеров! — крикнули из-за спины Адама.
Обернувшись, он увидел, что это кричала большая женщина со всклоченными рыжими волосами.
И тогда дюжина людей, мужчин и женщин, потянулись к телу, стараясь достать его ножом, кулаком, ногтем, палкой или камнем. Но их было слишком много, и от этого снижался эффект. Они мешали друг другу. Они проталкивались и протискивались. Они изрыгали проклятия и бранили друг друга. Один человек поднял окровавленную руку. Какой-то сукин сын меня порезал, пожаловался он. Нельзя ли поаккуратнее.
Нет, они не могли поаккуратнее. Они пихались и лезли вперед. Одного так толкнули, что он потерял равновесие и сел на ягодицы, ровно секунду его место в толпе пустовало, и в эту самую секунду Адам опустил взгляд в просвет и увидел, что лежащий на земле человек смотрит прямо ему в глаза.
До сих пор он стоял оцепенело, кровь стучала в голове, то и дело подкатывала тошнота, не хватало воздуха, руки и ноги были ледяными. Теперь же он, к своему великому удивлению, вдруг вцепился в ближайшие к нему склоненные плечи. Он бросил ранец и стал оттаскивать эти плечи, он выкрикивал: "Нет! Нет!"