– Лично я отдаю предпочтение кларету, – объявил Боб.
– Все, что угодно, только не таблетки, – произнес Эдвард.
У Энни похолодели руки.
– Не знаю, не знаю, – проговорил Чарльз Стандиш. – Таблетки, которые мне прописали от повышенного давления, просто спасли мне жизнь.
– Это другое, – возразил Эдвард. – Я говорю о снотворных, транквилизаторах. Все это наркотики.
Энни подумала о содержимом своей сумочки, о хорошенькой круглой фарфоровой коробочке, в которой лежали желтые таблетки. Одно их присутствие давало ей утешение.
– Но, наверное, они приносят пользу тому, кто в них нуждается? – спросила она.
– Люди, которые нуждаются в подобных вещах, – ответил Эдвард резким тоном, испугавшим ее, – либо очень глупы, либо безнадежно слабы. – Уже более мягко он добавил: – Думаю, я в целом достаточно терпимый человек, но я искренне презираю людей, которые не могут приспособиться к жизни без помощи наркотиков.
Позже, уже в квартире, Энни подошла к мужу, который сидел у себя в кабинете и просматривал газеты.
– Я подумала, что, может быть, ты захочешь выпить рюмочку перед сном. – Она протянула ему рюмку с коньяком.
– Спасибо, любовь моя. – Он взял у нее рюмку. – А ты ничего не выпьешь?
– Нет. Ты же меня знаешь. – Помолчав немного, она продолжала: – Можно мне с тобой посидеть?
– Я буду очень рад. – Он пригубил коньяк. – Вечер прошел приятно, правда?
– Чудесно. – Энни села. Вопрос вертелся у нее на кончике языка, но она боялась его задать. – Эдвард.
– Что, дорогая?
Она все-таки решилась начать, но очень осторожно:
– Мне показалось, ты сегодня был чем-то расстроен.
– Правда? Когда это?
– Когда Людвиг заговорил о снотворном.
– Да, ты права, – признался Эдвард. Энни ждала, но он больше ничего не сказал.
– Почему? – спросила она.
– Почему это меня расстроило?
– Да. – Энни посмотрела ему в лицо и увидела незнакомое мрачное выражение. – Если ты не хочешь мне говорить, не надо, – быстро произнесла она. – Просто ты был сам на себя не похож.
Эдвард сделал большой глоток, поставил рюмку на край стола.
– Раньше мы с тобой никогда об этом не говорили.
– Ты имеешь в виду снотворные таблетки? – осторожно произнесла Энни. – Наверное, не было повода.
– Ну да, снотворные таблетки, – сказал Эдвард, не глядя на нее. – Болеутоляющие, транквилизаторы. Пилюли для успокоения, потом пилюли для возбуждения. Пилюли, чтобы помогать жить.
Энни наклонилась вперед, руки ее лежали на коленях. Она чувствовала, что сердце бьется слишком быстро.
– Эдвард, ты говоришь так, будто это касается тебя самого.
– Нет, – ответил он. – Не совсем. Не меня. Ладони у нее вдруг стали влажными. «Он знает, – в ужасе подумала она. – О боже, он знает». Эдвард очень тихо произнес: