Сбегая по лестнице, он ругал себя последними словами, хотел обойти какого-то стоявшего в парадном человека, но тот загородил дорогу.
— Доброе утро, Павел.
— Привет, — сказал Пашка, жмурясь от яркого света. — Николай?
— Он самый! Твоими заботами живой и здоровый, — сказал бывший половой, улыбнулся и ударил себя в грудь кулаком. — Не лезь на улицу, поговорить надо.
— Чего еще? — настороженно спросил Пашка, разглядывая парня. — Мы с тобой не кореша, и калякать нам не о чем, остался жив, и молодец.
— Не лезь в бутылку, Павел. Вот тебе адрес, — Николай сунул ему в руку бумажку. — Сейчас и отправляйся, там тебя человек ждет.
— Какой еще адрес? — Пашка оттолкнул руку. — Никуда я не пойду.
— Климов тебя просит, — сказал настойчиво Николай. — Просит, понимаешь?
— Так я его адрес знаю.
— В другое место, Павел. Не надо, чтобы тебя видели у нас. Держи.
Николай вложил ему в ладонь бумажку и вышел на улицу. Пашка развернул бумажку и прочитал адрес, написанный печатными буквами. Боятся, что малограмотный, ишь как пишут. Он приехал на Зубовскую площадь, нашел нужный переулок и дом и стал подниматься по лестнице.
— Подожди, Пашка!
Он оглянулся и опять увидел Николая, который, отдуваясь, взбегал по лестнице.
— Ты что же, следил?
— Мне тоже сюда надо, а вместе нам ехать нельзя, — объяснил Николай и открыл дверь. — Входи.
Пашка вошел, оглядел полупустую комнату, сел на подоконник и стал наблюдать за своим провожатым, а Николай, что-то насвистывая, занимался хозяйством, подмел, вытер пыль, бегал с чайником и ведром, в общем вел себя как человек, вернувшийся домой после долгой отлучки. «На кой черт я им понадобился?» — думал Пашка, следя за беготней Николая. «Брать меня вроде не за что, да и не берут так. Спокойный парнишка, свистит, улыбается, будто вчера и не прошел по краешку».
— Испугался вчера? — спросил Пашка.
Николай остановился и опустил на пол ведро, которое держал в руках.
— Испугался? — перепросил он. — Потом, уже на улице испугался, а в первый момент удивился. Не ожидал я от тебя такой услуги, считал, что не любишь меня.
— Что ты, девка, чтобы тебя любить? А я тоже человек, — сказал Пашка и замолчал: получается, вроде оправдывается он перед этим ментом.
— Все мы люди, все мы человеки, — пропел Николай и выбежал из комнаты. Через минуту он вернулся с каким-то тазом и кувшином. — Полей мне, Пашка. А то башка от сала чешется, невмоготу.
Пашка взял кувшин и стал тоненькой струйкой лить воду на рыжую голову. Круглые, крепкие плечи Николая были густо усыпаны веснушками, и Пашка плеснул на них водой: может, смоются.