– Покинул столицу я…
– Даже не глянув в окно…
Николаев вместе с архивариусом шел вдоль полок архива Военного министерства Российской Империи.
– Позвольте полюбопытствовать, – спросил архивариус, – Вы ведь из чиновников.
– Точно так, – поклонился Николаев, – надворный советник по Министерству Внутренних дел.
– А я титулярный.
– А позвольте полюбопытствовать, по какому департаменту имели честь служить?
– По департаменту полиции.
– Боже мой! – всплеснул руками архивариус. – И Вас не расстреляли?
– Пока нет.
– Дай Бог пронесет. Вот полка Западного фронта. Так… Так…
Архивариус перебирал папки.
– Вот охотничья команда капитана Горомыслова. Извольте ознакомиться.
Николаев взял папку, отошел к столу.
Начал листать документы.
– Вот, – громко сказал он, – что и требовало доказать. Вот он, голубчик… «Бартеньев В.Г., вольноопределяющийся, старший унтер-офицер. Бывший студент Лазаревского института. Храбр, награжден знаком ордена Святой Анны для нижних чинов… Ранен… Отправлен в госпиталь в Москву».
– Вот это мне и надо. Я могу сделать выписку, заверенную печатью?
– Конечно, – сказал архивариус, – сейчас писари все сделают. А мы пойдем в мой закуток, чайком побалуемся с домашним вареньем.
– Съемка окончена, – скомандовал в мегафон Разумнов, – всем спасибо.
С треском выключились дуговые прожектора.
Оператор осторожно снимал камеру со штатива.
– Друзья! – Разумнов опять взял мегафон. – Мы закончили большую и очень сложную работу, поэтому по нашему обычаю все складываются, кто сколько может, и едем в «Домино».
Оператор снял камеру, спрятал ее в ящик.
– Лена, – повернулся он к Иратовой, – а где наш щедрый автор, без него стол будет пустоват.
– Во всех отношениях, – засмеялся режиссер, – судя по Леночкиному лицу, они немного поссорились. Так, моя прелесть?
– Лучше, Сашенька, не спрашивайте, он чудовищно ревнив.
– Ничего удивительного, – вмешался художник Винклер, – да я с такой красотой в постель бы ружье брал, чтобы ночью не увели. Я, Леночка, твой самый верный и старый поклонник. Я еще декорации писал к твоему первому спектаклю в Ялте.
– Как давно это было, Господи, – Лена села за столик гримерки. – Милая Ялта.
В «Домино» все было по-прежнему.
– В чем прелесть этого кафе? – громогласно от дверей провозгласил Винклер.
– В чем? – поинтересовался кто-то из зала.
– А в том, что бы не случилось за его стенами, здесь ничего не меняется.
К режиссеру подошел Николай Николаевич.
– Говорят, Вы закончили ленту.
– С Божьей помощью.
– Осторожнее, в наше кафе повадились сотрудники журнала «Безбожник».