– Помнишь, у нас все никак не выходило поговорить об одном деле?
– Антоша! – к концу вечера я был уже помочь бывшему коллеге по желдорболи в любой его просьбе. – Да все, чего твоя душа пожелает! Дочку в спецшколу? Гарнитур за полцены? Выигрыш в лотерею? Какой именно? Квартиру, машину?
– Да нет, – отмахнулся от меня Чехов, – фу, какой ты меркантильный. Я не решался поговорить с тобой совсем о другом… Ты помнишь Ингу? Так вот, она вышла замуж за шведа и уехала в Скандинавию.
– Ну и что? – удивился я. – Какая еще Инга? Та, что была с рыжими косичками?
– Конечно, – подтвердил Чехов. – Ты еще сох по ней три месяца, а она только нос задирала. Разве ты об этом забыл? Ведь тогда мне казалось, что это самая сильная твоя любовь…
– Нет-нет, что ты, ведь всего десять лет прошло с тех пор, – пошутил я, – Хотя, если честно сказать, самая сильная любовь в моей жизни была к одной девочке в детсаду в ясельной группе.
Мне стало грустно. Я действительно почти позабыл об этой бабенке, и я действительно тогда был по уши влюблен в это рыжее создание с косичками. А то, что она сейчас с кем-то живет в Стокгольме мне как-то до лампочки.
Выходит, что наши чувства со временем стираются и теряют блеск как старинная монета. Во всяком случае те, что касаются любви. Во всяком случае – у меня.
А вот новые ощущения, доставленные мне предпринятым расследованием, буквально питали меня целый месяц. Вспоминая цепь событий, я анализировал их, пытаясь понять, где можно было действовать иначе, а где я поступил правильно. Короче, я учился.
И когда через месяц одна из моих знакомых пожаловалась мне, что после вечеринки из ее дома пропал перстень с изумрудом, который принадлежал еще Екатерине Медичи, и что она не может обращаться в милицию, поскольку все ее посетители в тот вечер представляли собой крайне важные персоны, я почувствовал головокружение, как перед прыжком с трамплина на лыжах.
Я попросил потерпевшую рассказать мне все поподробнее и пообещал помочь…