А есть ли у шамана помощник, или там – секретарь? И что я ему скажу? И как ставится ударение на его имени? Попрошу к телефону Болботу́на? Или Болботун́а?
И что этот помощник ответит? Чем там занимаются шаманы в рабочее время? Камлают? «Господин Болботун на камлании».
И имя ещё то. Из Булгакова. «Белая гвардия». Как оно там, у классика? Именно некий полковник Болботун брал Киев у гетмана Скоропадского… «Помёрз Болботун…»
Я был абсолютно уверен, что звоню по фальшивому номеру, номеру, данному просто так, от фонаря, по номеру, где откликнется дрессированный голос секретарши или мальчика по найму.
Телефон взял сам шаман.
– Виктор Олегович? Как узнал? Видите ли, вам совершенно бесполезно объяснять, как. А поговорить – поговорить, пожалуй, можно. Адрес записывайте.
Модный шаман жил в доме на Патриарших прудах. Ну да, где же ещё жить модному шаману, как не в шикарном комплексе, с охраняемым входом, подземной парковкой и с видом на место достопамятной встречи Берлиоза с нечистью! Краем уха я слышал, что квадратный метр жилой площади в этом домике зашкаливал за пятнадцать тысяч долларов.
Я поднялся на лифте и предстал перед массивной бронированной дверью, над которой, совершенно незаметно, был вмонтирован крошечный глазок видеонаблюдения. А может быть, и не один.
Болботун Хорхой открыл дверь сразу же, без звонка – то ли был предупреждён охраной снизу, то ли поглядывал в монитор наблюдения.
– Проходите. Можно босиком. У меня чисто.
Что чисто, то чисто, это уж точно. Полы были устланы каким-то жёстким, чуть шероховатым тканым материалом, который едва слышно шуршал под ногами. «Индонезийские циновки, из травы аруба», – вполголоса бросил Болботун, пропуская меня в комнату, которую на первый взгляд можно было назвать комнатой для любителя гимнастики.
Это была его приёмная.
Собственно говоря, именно в этой комнате моё скептическое отношение к шаману дало трещину. Хотя, может быть, именно на это она и была рассчитана.
Как мы представляем себе приёмную шамана?
Правильно, бубен. Правильно, головной убор с совиными крыльями, посох и сушёная мартышкина лапа. Ещё балахон из оленьей шкуры с нашитыми на него костяными изображениями людей и духов. Нет, это не я такой знаток шаманизма, это папа – геолог, к. м. с. по горному туризму, и книжки Фенимора Купера и Обручева.
В приёмной комнате Болботуна Хорхоя не было ничего.
В ней не было: окон, ковров, стола, журнальных столиков, кресел и пепельницы – в ней не было просто ничего! Только стены, покрытые лёгкими бежевыми обоями, тёмно-коричневый потолок и светло-жёлтый пол, выстланный вот этими самыми циновками-аруба.