Итак, я у цели. Здание довольно архаичное, века три ему будет. Для Италии, например, четыре века – это совсем немного. А для русских триста лет – уже древность. Они еще младенцы, эти русские. Но мне они нравятся. Душевный народ. Мои клиенты.
Древний, стало быть, дом. Белокаменный, двухэтажный. Государством, наверное, охраняется – самое подходящее место для питейного заведения. Дверь большая, дубовая, слегка приоткрыта. И оттуда, вместе с клубами сигаретного дыма, вылетают звуки. Ритм – неспешный, но мощный, заставляющий вздрагивать печень, пропитанную пивом. Я уже слышал такое. Хотя и несколько неожиданно услышать такую музыку в середине замерзшей, заснеженной России. Такая музыка больше приличествует Аризоне или Нью-Джерси. Я вспомнил, как сидел в одном из пабов Америки, и люди в клетчатых пропыленных рубашках двигались в сизом прокуренном воздухе, хрипло говорили, громко чокались кружками, и пиво роняло плевки пенистой слюны на пол. Там была такая музыка. Такая же. Живьем.
Блюз, вот как это называется. Живой блюз. Здесь играют блюз живьем, и я понимаю это даже через закрытые двери.
Блюз так блюз. Я тяну дверь на себя и меня едва не роняет на землю волна тугого, спрессованного звука, усиленного динамиками до аэродромной громкости. Я делаю глубокий вдох и не выдерживаю, начинаю кашлять. Я совсем отвык от табачного дыма. Там, где я живу, не курят. Не то, чтобы у нас все были приверженцами исключительно здорового образа жизни, но курить у нас не принято. Тем, кто попадает к нам, приходится бросать эту привычку. Что ж поделать – у них нет выбора.
Право на выбор надо заслужить.
Вниз ведет лестница – спускается круто, засасывает в подвал как в преисподнюю. Беленые стены сложены из больших старых кирпичей, кривых, местами раскрошившихся. Деревянные перила изрезаны ножом, известка сыпется с потолка сухой перхотью. Не очень умная привычка – белить стены известкой. Нужно быть осторожным – не прислониться, не испачкать мое новое черное пальто. Оно выглядит достаточно дорого. Оно длинное – почти до щиколоток, и сшито из хорошей шерсти. Наверное, тут сейчас такие в моде. Те, кто собирает меня на задание, заботятся о том, чтобы одежда соответствовала времени и месту. Нелепо было бы появиться здесь в сером армяке, подпоясанном веревкой, треухе и лаптях. Еще совсем недавно в этой стране ходили именно так, но все меняется. Время бежит быстро. Хотя… Какое это имеет для меня значение?
У входа в зал стоит молодой человек в таком же пальто, как у меня. Мерзнет, наверное. Широкие плечи, квадратная челюсть, глаза цвета протухшей селедки. Говорит, что мне нужно заплатить за вход. Говорит, что концерт сегодня платный. Лезу за бумажником – обычно его кладут в правый внутренний карман. Точно, не забыли положить. Я улыбаюсь. Деньги имеют здесь большое значение. С деньгами легче ощущать себя настоящим человеком.