– Это не объяснение. Препарат проходил лабораторные испытания, и собаки реагировали на него адекватно. И на меня собака среагировала точно так, как следовало. Почему она не должна была среагировать на Алхазура? Я могу обвинить в этом только Гойтемира как основного исполнителя.
– Я всё сделал правильно, – мрачно сказал Гойтемир. – Ты объяснял, что сделать. Как ты объяснил, так я и сделал…
– Вот что, – более миролюбиво сказал Берсанака. – Повтори-ка всё по порядку… Как делал…
– Что тут повторять… – недовольно возразил Гойтемир. – Я уже рассказывал…
– Расскажи ещё раз, – настаивал и полковник. – С подробностями…
Гойтемир прокашлялся в темноту, собираясь с мыслями.
– Вышел навстречу Алхазуру. Бекмурза сказал, в какую сторону тот пошёл, но Алхазур, похоже, петли крутил и потому вышел сбоку. Я едва не прозевал его. Он охотник хороший, ходить умеет. Я не слышал, только увидел, когда он уже близко был. Промахнуться с такой дистанции было трудно. Я в голову ему попал. Алхазур упал…
– Как он упал? – спросил полковник.
– Лицом вниз…
– Дальше…
– Я к нему подошёл…
– Напрямую? – поинтересовался полковник.
Пауза прозвучала так, что при свете было бы понятно – Гойтемир посмотрел на Дока Доусона, как на дурака. Такое предположение для опытного диверсанта было даже обидным, и Гойтемир посчитал для себя недостойным отвечать.
– Подошёл, осмотрелся, вытащил баллончик, хорошенько взболтал его и полил всю спину и руки. Руки для того, чтобы, если Алхазура перевернут, запах прикрытым не оказался…
– Запах, даже прикрытый, должен был бы пробиться и вызвать у собаки ярость, – жёстко сказал полковник. – В лабораторных условиях это проверено многократно.
– Я перестраховался…
– Дальше…
– Всё… Потом вернулся сюда…
– Ты хорошо видел саму струю?
– Конечно… Только слепой её не увидит…
– И…
– И – никакого результата…
– Но что же произошло! – не удержался и воскликнул полковник в бессилии.
– Я могу предположить только два варианта, – сказал Берсанака. – Или что-то произошло с препаратом, или собака дефективная.
– Хороша дефективная собака, – заметил Гойтемир. – Не хотел бы я с такой один на один встретиться. Горло перекусит – и не заметит… Я даже варианты предполагать не буду, потому что не могу всего охватить за недостаточностью информации. А Док делиться ею не желает…
Док задумался и ничего не сказал. Двум его проводникам тем более было говорить не о чем, потому что они имели к препарату только касательное отношение, хотя и надеялись в будущем пользоваться им…
* * *
Полковник задумался надолго. И ему было о чём подумать. Если препарат, испытания которого здесь, в Чечне, кстати говоря, совсем вроде бы не нужные испытания (потому что лабораторные испытания уже прошли, и прошли успешно), дадут сбой, то, вполне возможно, сбой произойдёт и во всей тщательно спланированной и тонкой многоходовой операции. Док вообще считался большим специалистом по организации и проведению различных шумных акций чужими руками и умел манипулировать людьми и целыми группами лиц совершенно незаметно для них самих. И он всё тщательно продумал и просчитал и в этот раз. И ни с какой стороны не просматривалось возможного сбоя. А сбой произошёл, причём в совершенно неожиданной ситуации. А это значило, что при единичном сбое может произойти и системный, то есть один сбой повлечёт за собой целый ряд сбоев других, в иных ситуациях и в иных областях, и это сорвёт весь замысел, а в итоге сорвёт операцию, на подготовку к которой и на проведение даже первого этапа уже затрачены значительные средства. А это уже прямая угроза безупречной прежде репутации самого полковника Доусона и крушение многих надежд, связанных с переходом в управление стратегического планирования ЦРУ. Место в Лэнгли ему уже почти обещали, и только неудача могла стать завершением его карьеры разведчика…