– Боже мой, – тяжко вздохнула Гутя. – Пора привозить отца, пусть он тебя вразумит ремешком, да нет, пусть уж вожжами, стоит ли из-за ремешка ехать?
Молодые кавалеры своим вниманием Аллочку не баловали, даже не помогло ни пальто, ни многообещающий взгляд, и домой она возвращалась в настроении убитом.
– Ну, наконец-то. А мы так волновались, – воскликнул Фома, открывая двери. – Мы с Варькой уже головы сломали – куда это наши маменьки подевались?
– Ой, ну что ты врешь? Сломали они, сами весь вечер трезвонили, порадоваться нам не давали, а туда же, волновались они, – излила на них свое плохое настроение Аллочка.
– Да! Волновались, – упрямо бурчал Фома. – Потому что убийца еще не найден, гуляет на свободе.
– И ужин не приготовлен, – подсказала Варька. – А кушать хочется. А я после работы не успела в магазин забежать.
– Я, доченька, тоже на работе была, – важно подняла голову Гутя.
– А у меня тоже – работы завались! – важно сообщила Аллочка. – Сегодня на свою фирму ездила посмотреть, слабенькая какая-то фирмочка, и работничков всего двое. Надо подумать, как расширяться.
И Фома и Варька смотрели на тетку, раскрыв рты. Но Гутя махнула рукой.
– Ой! Да не слушайте вы ее, она уже не знает, куда наследство денет. Варя, так у нас же пельмени есть. Что же ты? Надо было отварить. Фома! Ты будешь пельмени или сосиски?
– Гутя! Мне тоже штук пять сосисочек отвари, а? – умирающим голосом проговорила Аллочка и добавила: – Не буду сегодня на ночь наедаться.
И все же – наелась. Когда перед Аллочкой оказывалось блюдо с сосисками, она уже не помнила, какое время суток. Просто ела, пока не показывалось дно посуды.
– Мам, что там с Трофимовой? – спросила за столом Варька. – Фома переживает.
– Точно, – заталкивая в рот сосиску, пожаловался тот. – Мне так неуютно, хоть никто ничего не говорит, а мне все кажется, что пациенты на меня и смотрят по-другому, и очередь у меня поменьше, и даже лица какими-то недобрыми кажутся. Скорее бы все встало на свои места.
Гутя примолкла. Она сегодня хотела позвонить Наумчику, тому парню, с которым часто встречалась Трофимова Вероника Семеновна. Но так случилось, что она пробйгала с Аллочкой по всяким «Сиреневым туманам», потом еще по своей работе, а вот позвонить забыла. И сейчас уже поздно. А Фома переживает. Как в ресторан сходить, так без проблем, а как зятю преступника искать, так…
– Фома, – повернулась она к зятю. – У меня все по плану, ты можешь смело лечить людей со всякими лицами.
Всю ночь Гутя ворочалась. Нет, ну надо же так! То они себе живут спокойненько, живут, даже скучно становится. А то вдруг наваливается все разом. Ну стали они заниматься Трофимовой, так к чему же Родионов-то приключился? Им бы с одним делом разобраться, а приходится буквально разрываться. Потому что и Трофимову не бросишь, Фому выручать надо, спасать, так сказать, честь семьи. И от Родионова никак отказываться нельзя, Аллочка увязла по самые уши. Ну и потом, кто знает, а вдруг ей и в самом деле Максим Михайлович на память о себе оставит что-нибудь? Например… да хоть что-то!