— Не волнуйтесь, — успокоил я его. — На самом деле я никогда не был особо хорошим полицейским. У меня всегда были проблемы с начальством.
— Как-то это не по-немецки, старина, — высказался Груэн.
— Ну да, потому-то я и угодил в госпиталь. Меня остерегли, чтоб я бросил дело, над которым я работаю. Но предупреждение не подействовало.
— Вы, наверное, очень наблюдательный, — сказала Энгельбертина.
— Тогда бы я не допустил, чтоб меня избили, — возразил я.
— Это вы верно говорите, — согласился Груэн.
Они с Энгельбертиной принялись обсуждать свой любимый детективный рассказ, что стало для меня сигналом отключиться ненадолго: детективные истории я терпеть не могу. Я оглядел окружающую обстановку: шторы в красно-белую клетку, зеленые ставни, крашенные от руки шкафчики, пушистые меховые ковры, двухсотлетние дубовые балки, огромный камин, картины с цветами и виноградными лозами и — это уж в каждом альпийском доме непременно — старая упряжь. Зал огромный, но я все равно чувствовал себя здесь уютно, как ломтик хлеба в тостере.
Подали ланч. Я поел с удовольствием. Съел больше, чем, мне казалось, я одолею. Потом поспал в кресле. А проснувшись, увидел, что мы с Груэном остались одни. Похоже, он сидит тут уже некоторое время и смотрит на меня каким-то странным взглядом — я посчитал, что ситуация требует объяснений:
— Для вас, герр Груэн, тоже требуется провести расследование?
— Нет-нет, — заверил он. — И, пожалуйста, называйте меня Эрик. — Он откатил инвалидную коляску чуть назад. — У меня просто возникло чувство, будто мы уже встречались прежде. Ваше лицо кажется мне знакомым.
— Уж такое, наверное, у меня лицо, — пожал я плечами. И мне вспомнился американец, навестивший мой отель в Дахау. Тот тоже сказал нечто похожее. — Удачно, что я стал полицейским, — прибавил я. — Не то из-за моей физиономии меня вечно арестовывали бы за то, чего я не совершал. Вместо кого-то другого.
— Вам в Вене доводилось бывать? — поинтересовался он. — Или в Бремене?
— В Вене да. А в Бремене нет, никогда.
— Бремен… Неинтересный городишко. Совсем не похож на Берлин.
— В наши дни в Берлине интереснее всего, — поддержал я разговор. — Вот почему я и не живу там. Слишком опасно. Если и случится новая война, то начнется она в Берлине.
— Но вряд ли там опаснее, чем в Мюнхене. Для вас, я имею в виду. По словам Генриха, бандиты вас чуть не убили.
— Чуть — это да, — подтвердил я. — А где, кстати, доктор Хенкель?
— В лабораторию уехал, в Партенкирхен. До обеда мы его уж точно не увидим. А может, и к обеду не вернется. Теперь, когда вы тут, герр Гюнтер…