– Я уверен, что твой дед встречался с неким господином Раном, моим тезкой, – задумчиво глядя в зеркальные волны Рейна, медленно произнес старик, – это был очень занятный человек.
Маша покачала головой:
– Вряд ли они могли увидеться, Ран погиб незадолго до начала Второй мировой, а мой дедушка получил долгожданное разрешение на выезд уже после смерти Сталина.
– С чего ты взяла, что Ран погиб? – в словах старика таилась загадка, Маше даже стало немножко боязно от перспективы обзавестись еще одной тайной. Она, конечно, любила все неизведанное, но теперь ей иногда казалось, что народная мудрость – меньше знаешь, крепче спишь – очень хорошая мудрость. Бывают случаи, когда истину лучше не знать.
Она резко перевела разговор в другое русло:
– Отто, откуда у тебя этот интерес к пророкам и Апокалипсису? Почему именно Мессия так волнует твой ум?
– Интерес – неправильное слово. Пророчество всегда было опасно для устоев государства. Оно толкает к преображениям, провоцирует хаос, пока рушится былой уклад, сеет в души сомнения в правильности пути и приоткрывает завесу над неведомым; дает ощущение, пусть иногда и ложное, что будущее есть и его можно увидеть.
– Когда-то, наверное, так и было, – неуверенно отозвалась Маша, тоже зачарованная Рейном. – Но сейчас-то, какие в наше время пророки и мессии? Даже Конец Света представляется мифом.
Отто резко обернулся к ней:
– Сегодняшний мир вытравил в себе дух мессий, оборвал нити, связывающие человечество с потусторонними силами. Видения нынче воспринимаются как следствия психического расстройства и лечатся антидепрессантами. Наше время отвергает даже иллюзорность. Материя возобладала над духом.