— Когда меня примут в Академию и я смогу брать плату за свои работы, мы снимем с тобой дом. Ты же согласишься жить со мной в одном доме?
На какой-то миг в глазах Магдалены зажглась надежда, но тут же погасла. Устало вздохнув, монахиня отодвинула в сторону рукопись, в которую по заказу печатника вносила необходимые исправления.
— Мне и здесь хорошо. Не беспокойся обо мне, Лаура.
— Я не могу не беспокоиться о тебе, Магдалена.
Несмотря на то, что Магдалена была на год старше, в детстве она во многом зависела от Лауры и стала ее любимой подругой. Младшая всегда утешала старшую, если ту донимали другие послушницы. И Лаура очень обрадовалась, когда Магдалена выразила желание работать у печатника и получила от Альдуса рукопись, нуждавшуюся в исправлении допущенных ошибок.
— Для тебя гораздо важнее живопись и благосклонность мадонны дель Рубия, — в голосе монахини прозвучало неодобрение.
— Только не надо…
— Что ты хочешь сказать?
— В последнее время слишком уж многие хотят спасти мою душу!
Думать о Сандро Кавалли Лауре не хотелось.
— Впрочем, не обращай внимания! Расскажи, что у тебя нового! — попросила она.
Магдалена поиграла концом веревочного пояса, обвязанного вокруг талии.
— Отец Луиджи отправлен в Иерусалим замаливать грехи.
— Неплохо! Если есть, что замаливать!
Лаура нахмурилась, внезапно вспомнив, что упомянула имя распутного монаха в разговоре с Кавалли. Может быть…? Нет! Она отбросила мысль о вмешательстве Сандро в судьбу отца Луиджи. Конечно, нет!
Девушка подошла к столу.
— Над чем сейчас работаешь? — она потянулась к странице, но Магдалена поспешила перевернуть лист.
— Прости, пока еще нельзя взглянуть на текст. — Юная послушница поспешила к шкафу и рывком открыла дверцу. — Мысли автора достойны восхищения, но выражает он их каким-то ущербным языком.
Она быстро спрятала рукопись в шкаф, закрыла дверцу и обернулась. На лице играла ангельская улыбка.
— Когда закончу, я покажу. А что у тебя нового, Лаура? Маэстро Тициан завершил картину, для которой ты ему позировала?
— Почти. Почему бы тебе не прийти в студию маэстро и не взглянуть на его работу? Мне она кажется весьма удачной.
Взяв со стола пузырек с чернилами, Магдалена повертела его в руках.
— Я уже видела во сне Данаю Тициана. Она прекрасна.
— Вот как! Во сне? — гостья присела на кровать и вздохнула. — Именно Даная станет последней картиной, для которой я позирую маэстро, прежде чем заняться ремеслом куртизанки!
Лицо Магдалены вытянулось.
— Мне неприятно это слышать.
— Ты говоришь совсем, как Сандро Кавалли.
Магдалена в изумлении открыла рот.