— Не имею? — Эмма нерешительно прикусила губу.
— Ни малейшего, — твердо заявил Эмори. — В это понятие входит не только совместное пребывание в постели.
— Разве? — забеспокоилась она, и Эмори проклял ее умника-кузена, епископа, короля, Бертрана, а больше всех ее покойного мужа за нелепую ситуацию, в которую он попал. Если бы Фальк исполнил свой супружеский долг как полагается…
Отчаянный стук в дверь возобновился. Эмори тяжело вздохнул:
— Проклятие! Неужели мужу нельзя побыть наедине с женой?!
— К замку приближается какой-то отряд! — На этот раз прозвучал взволнованный голос епископа. — Мы боимся, что это Бертран с указом короля!
— Проклятие! — беспомощно выругался Эмори, понимая, что его мечты о собственном замке под угрозой.
— Так делайте же свое дело! — прокричал Рольф.
— Милорд? — Эмма тревожно вцепилась в руку Эмори. — Полагается делать что-то еще?
— Да, — горестно выдохнул он.
— Тогда мы должны это сделать во что бы то ни стало! — решительно воскликнула она, и Эмори с удивлением уставился на нее.
— Должны?!
— Да, милорд. Должны. Я не могу допустить, чтобы мои люди попали в кабалу к матери лорда Бертрана! Она измучит их, заставит страдать…
— Конечно, миледи, но…
— Никаких «но», милорд. Приступайте!
Он уставился на нее в мучительной нерешительности, не в силах пошевелиться. Тогда Эмма резко откинула простыни и стала стаскивать с себя черную ночную рубашку.
— Что вы делаете?
— Я невежественна, милорд, в некоторых вопросах. Но я не дура. Вы легли в постель обнаженным, отсюда я заключаю, что для совершения брака необходимо быть обнаженными. Иначе вы не рисковали бы простудиться. — Сорочка перелетела через ее голову и упала на пол.
Эмори увидел перед собой прелестнейшую грудь, которую когда-либо имел счастье лицезреть. «И все это принадлежит мне!» — с неимоверной радостью подумал он и тут же нахмурился. Все это будет принадлежать ему, если он завершит брак до того, как…
— Это Бертран! — Отчаянный рев, казалось, сотряс дубовую дверь. — Он мчится, как ветер. Делайте дело!
Чертыхнувшись себе под нос, Эмори потратил еще одно драгоценное мгновение, сверля дверь яростным взглядом, затем вновь обратился к жене.
— Миледи, как вы сами сказали, первое соитие обычно бывает очень болезненным. Но не для мужчины, а…
— Господи, милорд, не тратьте время впустую! Просто скажите, что я должна делать.
— Он у ворот! Миледи, он уже у ворот! — донеслось из-за двери.
— А это кто, черт бы его побрал? — воскликнул Эмори, услышав совсем незнакомый голос.
— Сиберт, — вздохнула Эмма и, когда он удивленно поднял на нее глаза, пояснила: — Мой… наш дворецкий.