В тот вечер Венеция и Майк обедали одни, и это, по мнению Венеции, было приятным разнообразием.
Майк находился в благожелательном настроении, даже в исключительно благожелательном настроении, поскольку на бирже выдался очень удачный день. У них с Тони, объяснил он, вот уже много лет не было такого успеха.
– Скучно там вкалывать, зато удалось подзаработать, – усмехнулся он.
Они съели обед, приготовленный Маргарет, переехавшей вместе с хозяйкой в Бернт-Эш, несмотря на свою нелюбовь к Майку. Подавала молодая испанская девушка по имени Пиппа, в поисках лучшей доли прибывшая с континента. Венеция установила для себя, что служанок-англичанок трудно заманить в такую глушь. Пиппа была забавна, а ее английский смешил всех. Работала она весело и споро. Одна лишь Маргарет с трудом переносила ее. Иностранцев она не любила.
– Мы будем пить кофе в общей комнате, Пиппа, – улыбнулась Венеция девушке.
– Да, сеньора, – ответила Пиппа, устремляя свои большие черные глаза на Майка.
Майк прошел вслед за женой в гостиную, заметив:
– У этой чертовки хорошая фигура, а?
– Да, точеная, – признала Венеция.
– У тебя не хуже, – помолчав, добавил Майк, и обнял ее за талию.
Венеция не имела ничего против физических данных своей прислуги, но то, что Майку вздумалось проводить такие сравнения, сильно покоробило ее. Она подошла к камину и поправила полено на большой решетке. Огненные искры полетели вверх по дымоходу. Венеция молча закурила, глядя, как вошедшая Пиппа ставит поднос с кофе на темно-коричневый столик перед диваном.
Венеция повернулась спиной к Майку и служанке. Она слышала, как муж весело болтает с Пиппой, нарочно коверкая слова:
– Ты… ездить… лошадь… да… нет? Пиппа фыркнула.
– Иго-го… лошадки? Да? – настаивал он.
– Нет, нет! – протестующе воскликнула девушка. Я не любить лошадки… нет!
Венеция обернулась и увидела, что Майк пытается изобразить из себя всадника. Пиппа залилась смехом, затрясла головой, бросила на Венецию наглый взгляд и вылетела из комнаты.
Майк рухнул в кресло, вытянул ноги и закурил сигару.
– Чертовски хорошо здесь, – проговорил он. – Снаружи так холодно. Что ты делала сегодня весь день, милая?
Ничего не говоря, она начала разливать кофе по миниатюрным чашкам, которые раньше принадлежали матери Майка и относились к тем редким и изящным вещам, которые она обнаружила в этом доме. Не зная почему, но ей была неприятна фамильярность Майка с испанской девушкой.