Рашид обнял ее за талию, медленно провел ладонью по спине, чтобы унять дрожь, потом нежно погладил большим пальцем подбородок, заставив тем самым Эви поднять голову и взглянуть на него.
В его глазах мерцал огонь, и сердце Эви дрогнуло. Он так хорош собой, с горечью подумала она, красивый, смуглый, стройный и как будто созданный только для нее одной… Как же она сможет выжить без него?
– Я люблю тебя, – глуховато прошептал он. – И никому и ничему не позволю разубедить тебя в этом.
Да. Он любит ее. На самом деле любит. Эви достаточно было одного взгляда в эти золотистые глаза, чтобы увидеть в них светящуюся искру любви.
– Но любви иногда бывает недостаточно, да? – спросила она внезапно задрожавшими губами.
Наклонив к ней голову, Рашид коснулся ее губ.
– Я справлюсь с этим, – сурово пообещал он. – Ты моя. А я твой. И ничто этого не изменит.
Всем своим измученным сердцем Эви желала поверить в это… но не могла.
– А обязанности? – спросила она.
Рашид не ответил, только лицо его омрачилось.
В этот момент у ворот послышался шум машины. Приоткрыв ворота, Рашид сначала огляделся по сторонам, проверяя, нет ли посторонних на аллее, потом распахнул дверцу блестящего «мерседеса» и быстро втащил Эви в салон.
– Поехали! – скомандовал он, садясь рядом. Тревога в его голосе заставила Эви обернуться и посмотреть в заднее стекло автомобиля. Там, в конце аллеи, стоял мужчина, обвешанный фотоаппаратами, и торопливо пытался навести на них глаз объектива, но если он что-то и успел заснять, то только дым из выхлопной трубы «мерседеса».
– Отлично, все в порядке, – выдохнул Рашид, увидев встревоженное лицо Эви. – Он без машины. Пока он до нее доберется, мы будем уже далеко отсюда.
– Но теперь он знает, что ты со мной, – с тяжелым вздохом заметила Эви. Это будет для репортеров еще одной деталью громкого скандала вокруг их имен.
– Я всегда буду с тобой, – спокойно, но уверенно сказал Рашид, что нимало не обнадежило Эви.
Как он сможет объявить об этом, не вызвав бури негодования со всех сторон?
– Рашид…
– Нет, – твердо пресек он ее попытку заговорить и, протянув руку, накрыл ее ледяные ладони. – Не будем обсуждать это сейчас, – добавил он с той же уверенностью. – Ты слишком переволновалась, а я слишком шокирован поступком моего отца, так что никакой плодотворной беседы у нас все равно не получится. – Но…
– Но, – снова перебил он Эви, поворачиваясь к ней всем корпусом и предупреждающе глядя в глаза, – ты носишь моего ребенка, Эви, и поэтому никаких сомнений и колебаний быть не может. Этот ребенок будет носить мою фамилию, и неважно, через какие преграды нам придется пройти ради того, чтобы этого добиться.