– Квинт, – подсказала миссис Мейдерс. – Квинт Валериус, центурион.
– С ним она чувствует себя как со старым знакомым. Я не вижу в ней элементарного испуга.
– Потому что призрак предстал перед ней в таком виде. Он, судя по всему, бродит по вересковым угодьям в течение столетий. И даже если он сейчас явился в облике римского солдата, мы не можем знать, в каком обличье он предстал перед вашим отцом. Но что бы ваш отец ни увидел, однозначно то, что это изменило его жизнь. Так же как и то, что после того как мисс Чайна увидела Квинта, изменилась жизнь и ее, и ваша. Совершенно ясно: что бы это ни было, но оно – под этим понятием я подразумеваю призрака – хочет освободиться от привязки к Роклиффу и пустоши.
Александр насупился, желая возразить. Да, он хотел, чтобы в словах миссис Мейдерс не было смысла. Однако все же некоторый смысл в них явно прослеживался.
Будучи ребенком, он пытался понять, почему его отец отказывался выходить наружу во время полнолуния. Его мать настаивала на том, чтобы Александра отправляли в соседний дом на время полнолуния, но он однажды тайком вернулся домой. То, что он увидел, его привело в ужас, и после этого он с готовностью уезжал из дома в полнолуние. Он хотел было поговорить с матерью о том, что увидел и услышал, но не стал этого делать: матери и так было тяжело.
Странно, что он не вспоминал о той ночи многие годы. И сейчас, когда он осматривал пострадавший от пожара коридор и делал это словно в первый раз, он старался, чтобы прошлое не воздействовало на его мысли. Он был научен точно и спокойно оценивать факты, а не находиться в плену у суеверий и предрассудков.
А факты были ясны. Даже если пожар и был несчастным случаем, то кто-то все же захлопнул и запер дверь. И как бы там ни было, одно решение он принял со всей определенностью: надо держать глаза открытыми и делать все, чтобы защитить Чайну.
Он пожелал экономке спокойной ночи и пошел прочь. На устах его блуждала легкая улыбка. Он точно знал, с чего начинать. Оставаясь рядом с Чайной, он мог обеспечить ей наилучшую защиту. Никогда еще опасное занятие не было столь приятным.
Столовая была пуста, когда Чайна вошла в нее спустя полчаса после того, как закончила одевание. Это была одна из ее наименее любимых комнат в замке. Темные панели и кресты, вделанные в высокие узкие окна, делали дом на одно-два столетия старше, чем на самом деле. Полы были неровные, отчего ножки стульев, когда их нужно было передвинуть, попадали в щели между камнями. Здесь не было выставлено ничего из отцовской коллекции. Он не любил столовую так же, как и Чайна. В ней не было камина, и потому комната всегда была сырой и холодной, даже в жаркое лето. Если задачей строителей было сделать комнату как можно более неудобной, то они в этом преуспели.