Когда Пирс заходил по комнате, продолжая грызть цыплячью ножку, Элан улыбнулся Самире и кивнул, словно считая, что Пирс уже принял решение.
– Знаешь, Элан, в последнее время в Палермо произошло слишком много перемен и большинство – к худшему. Раньше я виделся с Рожером каждый день, – Пирс замолчал и глубоко вздохнул, – до того, как заболела Йоланда. Я заметил, что Рожер сильно изменился после прошлогоднего приступа мозговой горячки, когда неделю он не мог говорить и двигать правой стороной тела. Бывали дни, когда он обращался с лучшими друзьями, как с врагами. Он не всегда добр и к королеве Сибилле, и к своему собственному сыну. А теперь он, в сущности, освободил нас с тобой от клятвы оставаться здесь и служить ему. – Пирс снова откусил кусочек цыпленка. – Вкусно. Мне всегда больше нравились ножка и бедрышко. – Остановившись у стола, он налил себе в чашу вина. – Да, Элан, возможно, нам лучше будет покинуть на какое-то время Сицилию. Я обдумаю твое предложение.
– И думать не надо, папа, – вмешалась Самира, обрадованная донельзя тем, что отец ест и разговаривает, как раньше. – Я уверена, что путешествие – это как раз то, что тебе нужно. Отправляемся, как только найдем корабль. Как же это будет здорово! Я дождаться не могу, так хочется увидеть Англию.
Пирс и Элан посмотрели на нее.
– Ты в Англию не поедешь, – объявил Пирс, швыряя дочиста обглоданную цыплячью косточку на блюдо. – Если я и решу ехать, ты останешься в Италии, в монастыре, на время моего отсутствия.
– Никогда. Я убегу оттуда и последую за вами.
– Самира, – вмешался Элан, – морское путешествие будет долгим и, возможно, опасным. Путешествие по суше едва ли легче и тоже небезопасно. Мы не можем подвергнуть тебя непосильным юной девушке тяготам.
– А если вы решите остаться в Англии? Я что, тогда никогда вас не увижу? – испугалась Самира. – И проведу всю свою жизнь в мрачном монастыре, потому что вы обо мне позабудете?
– Я могу до отъезда выдать тебя замуж, – пригрозил Пирс, отламывая кусочек хлеба. Чувствовалось, что добровольный отшельник изрядно проголодался.
– Ага! Значит, ты все-таки едешь! Я знала, что дядя Элан убедит тебя вернуться к жизни. Но помяни мои слова, папа: пока я не встречу человека, которого полюблю так, как мама любила тебя, я замуж не выйду. А если попытаешься принудить меня, я встану перед собравшимися гостями и объявлю, что ты обвиняешься в убийстве в другой стране. Это заставит любую семью отказаться от мысли женить на мне своего сына.
Глядя на потрясенного ее угрозами Пирса, который стоял с недоеденным куском хлеба, Элан решил воззвать к его чувству юмора. Кроме того, доводы возмутившейся Самиры показались ему убедительными.