Захваченный ирреальными идеями, сам Чубайс, будучи объектом дурных подстрекательств, иногда в спокойном, доброжелательном разговоре все же давал себя убедить в том, что городская экономика (капризный, тонкий инструмент и не прощает фантазии непрофессиональных настройщиков, после чего пытался доказать обратное всей своей, порой бурной, деятельностью.
Когда при ликвидации Исполкома Собчак быстренько спровадил его в неведомо для чего созданный "Леонтьевский центр" по неприменимым в России исследованиям, было ясно: «патрон» не заблуждается относительно дееспособности и уровня умственной полноценности Чубайса.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В манере Григория Явлинского37, который с группой сподвижников забился на подмосковную правительственную дачу для шлифовки своего программного экономического меморандума и подсчета количества дней, оставшихся до всеобщего процветания (500 либо меньше), наш Чубайс также облюбовал одну из исполкомовских резиденций, куда «патрон» как-то отправился проведать ленинградских «реформаторов».
В довольно запутанных строениях Каменного острова депутаты разобрались почти мгновенно и захватили часть государственной резиденций Бог весть для каких, но постоянных своих нужд. Эти резиденции раньше служили, в основном, для приема и проживания официальных высокопоставленных делегаций, частенько посещавших наш город. Они имели автономное, постоянное обеспечение, охрану и прекрасно воспитанный штат, который занимался не только поддержанием необходимого порядка, но приготовлением пищи и т. п. Все, разумеется, оплачивалось за счет городской казны, что вызывало необыкновенное публичное раздражение депутатов до их избрания. В одной из таких резиденций Чубайс и разместил свой "мозговой центр" для разнообразных круглосуточных исследований с трехразовым питанием.
За красивым забором утопало в зелени выкрашенное под цвет листвы, уютное, большое здание усадебного типа, каких до революции полно настроил по всей России модный среди состоятельных владельцев имений архитектор Львов.
Дверь была не закрыта. День клонился к закату.
В большой озеркаленной прихожей нас встретил пытавшийся юркнуть в туалет депутат П. Он был в исподней рубахе, кальсонах в горошек кокетливого фасона и сильно изношенных шлепанцах. Собчак поздоровался с ним за руку, ошалело глядя в зеркала, многожды отразившие эту полуофициальную сцену, если судить не только по одним шлепанцам. Я сознательно опускаю фамилию этого депутата. Он калека с врожденными физическими недостатками, поэтому персонифицированно иронизировать считаю недостойным кощунством. Однако полагаю необходимым остановиться на нем, как на довольно ярком представителе определенного типа лиц, с которыми пришлось работать.