Да и сам прием имитации борьбы с преступностью за счет ареста известной криминогенной фамилии далеко не нов. Помню, в конце семидесятых в Ленинграде гремел своими похождениями некто Феоктистов, несмотря на жуткие слухи, скорее, гуляка и картежник, чем "глава городской мафии", каковым его захотели представить власти. Для демонстрации населению эффективности борьбы с преступностью его кандидатуру выбрал сам Романов, хотя и не мэр, но в ту пору член Политбюро. И шестеренки карательного механизма завертелись. Было проведено несколько совещаний на высшем городском уровне. Разработан план действий. Прессе было дано задание напомнить населению фамилию Феоктистова и навести леденящий души ужас его «делами», чем поднять волну возмущения пребыванием таких, как он, на свободе. После первых же откликов гуляку тут же арестовали, для верности подбросив в карман несколько граммов марихуаны, чтобы не рыпался и не орал о незаконности посадки. Затем в сжатые сроки сляпали обвинение в нарушении почти всего, постатейно, уголовного и процессуального кодексов, обойдя разве что изнасилование вообще и сожительство с крупным рогатым скотом в частности, но вменив в вину, например, "отрезание столовым ножом левого кончика уса у неустановленного официанта". Я не шучу. Это мне лично со смехом рассказывала Зарина Павловна Антиошко, в ту пору председатель суда Куйбышевского района, которой и было поручено признать Феоктистова во всей этой чуши виновным, несмотря на практическую бездоказательность вины, но с учетом известной всему городу очевидности паразитического образа жизни, какой сегодня, например, поощряется новой властью.
К слову сказать, славой о безропотной готовности исполнить любой социальный заказ адмотдела обкома партии Антиошко была овеяна почти легендарной, за что и держали столько лет в председателях. Мы, будучи оба депутатами, как-то с ней сидели на очередной сессии вместе, и она, уже ознакомившись с делом Феоктистова, сокрушалась, что эти «болваны» (текст Антиошко) из милиции не смогли «сляпать» ни одного мало-мальски "приличного доказательства". Услышав мой азартно-искренний вопрос, а можно ли тогда вообще судить, Зарина Павловна взглянула на меня как на юродивого. Потом о своих сомнениях в моей "умственной полноценности и моральной устойчивости", вызванных нашим разговором, она не преминула «капнуть» в обком, а Феоктистову дала, насколько я помню, десять лет.
Очень сомневаюсь, вызвал ли этот приговор прилив любви у населения к правоохранительным органам, но что касается самого Феоктистова, то за желание Романова вызвать такой прилив он заплатил своей жизнью.