Рыжик рассмеялся: наверное, представил себе ругающиеся обертки. Игорь же продолжал:
— Чтобы придумать и производить эту ерунду, десятки людей годами возились с микросхемами, изобретали рисунки, движущиеся на обычной бумаге…
— Это жидкокристаллический рисунок, — вставил Рыжик. — Я читал…
— Я тоже. Ты бы хотел лет пять просидеть в лаборатории, уча Дональда раскрывать нарисованный клюв и ронять нарисованный шоколад?
— Нет.
— И я не хочу. И Мишка. Потому мы здесь, в степи. Потому мы роддеры, люди дороги, бродяги и путешественники! Мы не занимаемся бесцельной работой, не делаем вид, что нужны этому миру. Мы просто живем!
Игорь завелся, я это почувствовал. Сумрак, легкий ветерок, треплющий его семицветные волосы, новый ошеломленно внимающий слушатель…
— Потому снова и снова люди бросают дома и выходят на дорогу. А все дороги сливаются в одну, имя которой — жизнь. Потому…
— Потому мы будем ночевать под открытым небом, — вставил я. Игорь обиженно замолчал.
— И кажется, под дождем, — уточнил Рыжик.
Обычно мы берем с собой палатку и еще что-нибудь из туристского снаряжения. Но на этот раз оказались в дороге слишком неожиданно. Я глядел, как Игорь пытается соорудить шалаш из ни в чем не повинных кустиков. Потом взглянул на Рыжика. Разрекламированный Дональдом шоколад его не утешил. А с севера и впрямь наступали тучи. Где-то далеко, километров за пятьдесят, дождь уже шел…
Я вздохнул:
— Игорь, в получасе ходьбы от нас чей-то дом.
— А?
— Там сейчас ужинают.
Игорь пнул ногой свое сооружение, и сплетенные верхушками кустики распрямились.
— Так чего валял дурака? Большой Змей… Змея ты, а не Чингачгук. Еще мой шоколад лопал…
Оправдываться я не стал. Даже сейчас мне не хотелось идти в этот дом.
К ужину мы опоздали. Окруженный маленьким садом каменный двухэтажный дом возник в степи как мираж. Среди деревьев тускло светилась короткая сигара флаера. Несущие плоскости подрагивали, мигали сигнальными огнями, но в кабине никого не было. Наверное, компьютер проводил тест-проверку машины.
На лужайке перед домом сгребал в кучу сухие листья рослый загорелый мужчина в закатанных до колен джинсах. Игорь покосился на меня, и я ободряюще улыбнулся — запах горящих листьев меня не раздражал. Мужчина повернулся, и на лице его появилось нечто вроде удовлетворения. Он оперся на длинные пластиковые грабли и молча ждал.
— Здравствуйте, — вежливо произнес Игорь. — У вас не найдется старой палатки и пары банок консервов?
Мужчина улыбнулся.
— Нам можно говорить по-русски? — чуть смутился Игорь. — Или…
— Почему же нет, можно и по-русски, — очень чисто, но явно не на родном языке выговорил мужчина. — Палатки и консервов нет, но найдутся три пустые кровати и не успевший остыть ужин.