Снаружи один из стражников поглядел на него и сказал:
– Мужайся, парень. Боги жестоки.
Они все знают, понял Джон и ответил:
– Только мой отец не изменник.
Слова застряли в его горле, словно пытаясь удушить его. Ветер крепчал, во дворе, похоже, сделалось холоднее за то время, которое он провел в башне. Духовое лето приближалось к концу.
Остаток дня прошел словно во сне. Джон не знал, где ходит, что делает и с кем говорит. Призрак все время был рядом, это он помнил. Молчаливое присутствие лютоволка утешало Джона. «У девочек нет даже этого утешения», – подумал он. Волки могли бы охранять их, но Леди мертва, а Нимерия потерялась. Они одни.
На закате задул северный ветер. Под его вой над Стеной, над ледяным бастионом Джон отправился в общий зал ужинать. Хоб сварил похлебку из оленины – с ячменем, луком и морковкой. Повар налил Джону больше, чем было положено, и оставил возле его миски хрустящую горбушку. Итак, знает и он. Джон оглядел зал, лица отворачивались, пряча глаза. Все они знают!
К нему подошли друзья.
– Мы попросили септона поставить свечу за твоего отца, – сказал ему Матхар.
– Это ложь, все мы знаем, что это ложь, даже Гренн, – вставил Пип. Гренн кивнул, а Сэм пожал Джону руку.
– Раз ты мой брат, теперь он и мой отец, – сказал толстяк. – Если хочешь, давай съездим к чардревам помолиться старым богам, я буду с тобой!
Чардрева остались за Стеной, однако Джон знал, что Сэм сделает все. Они – мои братья, подумал он. Как Робб, Бран и Рикон.
И тут он услышал смех, острый и жестокий как кнут, голос сира Аллисера Торне.
– А он у нас не только бастард, но и бастард изменника, – бросил он тем, кто был возле него.
В мгновение ока Джон вскочил на стол с кинжалом в руке. Пип попытался остановить его, но, вырвав ногу, он метнулся вперед по столу и выбил чашу из рук сира Аллисера, забрызгав братьев похлебкой. Торне отскочил. Люди вокруг кричали, но Джон словно не слышал их. Он ударил кинжалом, метя в холодные ониксовые глаза сира Аллисера, но Сэм бросился между ними, и прежде, чем Джон успел обежать толстяка, к его спине, словно обезьяна, прилип Пип, Гренн остановил его руку. Жаба принялся выкручивать нож из пальцев.
Потом, уже потом, когда Джона отправили в келью, где он ночевал, Мормонт явился проведать его с вороном на плече.
– Я же просил тебя не делать никаких глупостей, мальчик, – сказал Старый Медведь. «Мальчик», – отозвалась птица. Мормонт недовольно качнул головой. – Только подумать, какие надежды я испытывал в твоем отношении.
У Джона отобрали нож и меч и приказали, чтобы он оставался в своей каморке до тех пор, пока высшие офицеры не посоветуются и не решат, что с ним делать. Ну а пока, не рассчитывая на повиновение, за его дверью выставили охрану. Друзей к нему не пускали, однако Старый Медведь сжалился и разрешил ему взять к себе Призрака, так что Джон не был полностью в одиночестве.