Он позвонил в Институт Кларка. За десять лет их жизни в Торонто Кэтрин не раз проходила там лечение. Кардинал молил Бога, чтоб доктор Йонаш все еще работал там. В больничной скорой помощи ему сообщили, что доктор Йонаш по-прежнему в штате больницы, но будет только завтра во второй половине дня. Кардинал объяснил им ситуацию, сказав, что если повезет, он скоро доставит им Кэтрин. Женщина на другом конце провода заверила его, что свяжется с доктором Йонашем и предупредит его. Голос у нее звучал как надо — и профессионально-веско, и в то же время участливо, но был таким молодым.
Кардинал пытался держать в узде свои мысли и не слишком волноваться. Но в маниакальные свои периоды Кэтрин делала подчас ужасные вещи. Однажды, когда они еще жили в Торонто и Келли была маленькой, Кэтрин вдруг попыталась уехать на попутках на экономическую конференцию в Лейк-Кучичинг. Слава богу, что водитель грузовика, который вез ее от Барри, понял, в каком она состоянии, и был настолько любезен и предусмотрителен, что позвонил в местную полицию, и те отыскали Кардинала в Торонто.
Другой случай был, когда она почти два года фотографировала бездомных. Поначалу она просто подходила к ним днем, и они разрешали ей фотографировать их и временные случайные их жилища. За эту работу она получила приз от правительства провинции и даже вышла в финал общенационального конкурса. Но позволить всему идти своим ходом она не могла и начала новую серию фотографий. На этот раз она сама переоделась в бродягу и в один прекрасный день убежала из дома с намерением жить среди бездомных. Такую вещь не раз проделывали разные журналисты в разные эпохи, но Кэтрин это придумала, находясь на пике своего маниакального состояния, и потому катастрофический спад произошел, едва она поселилась под мостом возле Каса-Лома. Кардинал никогда не забудет, какой она предстала перед ним, когда он приехал туда, чтобы забрать ее в отделение скорой помощи торонтской больницы. Свою Кэтрин, всегда такую чистюлю, аккуратную до педантизма, он увидел со слипшимися от грязи волосами, грязными ногтями, с безобразной ссадиной на лбу.
В последующие годы Кэтрин стало получше. Иногда целых два года вопрос о госпитализации не вставал. Маниакальные периоды были короче, как и периоды депрессии. Но при этом сама депрессия углубилась — тягостными неделями тянулся беспросветный мрак, когда Кэтрин не разговаривала и даже не двигалась. Такие периоды особенно страшили Кардинала. Если она покончит с собой, то не на маниакальной стадии — разве только по чистой случайности, нет, это может произойти только от желания освободиться, бежать из душного ада депрессии.