Когда баронесса, едва дыша от усталости, достигла лужайки, где приготовлен был завтрак, собака была уже тут и, с высунутым языком, кружилась по лугу. Никто из стоявших вокруг стола лакеев не осмеливался прогнать огромное животное.
Почти в одно время с баронессой, но с другой стороны, из лесу вышел португалец и в эту же самую минуту на дороге, ведущей от озера, показалась Гизела в сопровождении госпожи фон Гербек, Ее превосходительство бросилась к обеим дамам.
— Он просто сумасшедший!.. Он хочет застрелить собаку, потому что та его не послушалась! — прошептала она дрожащим голосом, указывая на мужчину, который с тяжело вздымающейся грудью и бледным лицом стоял тут же и, несмотря на очевидное, глубокое волнение, спокойным повелительным движением уже поднимал руку.
— О, сжальтесь, собака ведь спасла жизнь ребенка! — вскричала Гизела и, миновав лужайку, бросилась между бежавшей собакой и ожесточенным господином.
Вдруг она почувствовала, что чья-то рука отбросила ее; в это же самое мгновенье раздался выстрел и прекрасное животное безжизненно растянулось почти у самых ее ног.
Молодая девушка, не выносившая ни малейшего прикосновения руки другого, вследствие чего всегда уклонявшаяся от услужливости Лены, внезапно почувствовала сильное сердцебиение. Она слышала над своей головой чье-то дыханье и, с ужасом подняв глаза, увидела склоненное над ней лицо португальца, глаза которого с загадочным выражением смотрели на нее.
Знатной сироте несчетное число раз приходилось выслушивать вопросы о ее состоянии — всегда одни и те же фразы, претившие ее здоровому чувству и окончательно вызывавшие к жестокому противоречию.
Взор истинно нежной заботливости не мог быть лицемерен, но он был для нее чужд, потому глаза ее бессознательно встретились с глазами португальца.
Она поняла, что он толкнул ее потому, что она стояла у него на дороге и что выражение госпожи фон Гербек; «Он ищет случая, чтобы оскорбить ее», было совершенно, по ее мнению, безосновательно.
Все это оказалось делом одной минуты.
Португалец наклонился над собакой. Лицо его выражало мрачную скорбь.
Он не обратил никакого внимания на подошедших баронессу и госпожу фон Гербек.
— Как вы неосторожны, дорогая графиня! Как вы нас напугали! Я вся дрожу от волнения! — вскричала гувернантка, простирая руки, как бы желая принять молодую девушку в свои объятия.
Но вскоре руки ее опустились, когда она увидела, что никто не интересуется ее волнением.
Она близко подошла к собаке.
— Бедное животное должно было умереть! — сказала она сострадательно.