Она не была идиоткой, она много читала, у нее было много знакомых — но монастырь есть монастырь, и довольно долго, лет до восемнадцати, она имела смутное представление о том, откуда берутся дети. Нет, в принципе ей это было известно, но вот примерить подобную ситуацию на себя она не могла.
Уже преподавая в школе, то есть будучи совершенно взрослой и самостоятельной девицей двадцати трех лет, Сью со странным волнением и смутной тревогой видела, что многие ее ученицы выглядят гораздо старше своей учительницы. Искусно подкрашенные веки, томная поволока в глазах и спокойная уверенность в обращении с мальчиками на школьных вечерах отличали некоторых девочек-старшеклассниц, и даже на исповеди Сью Йорк не призналась бы, что порой отчаянно завидует этим девчонкам.
Она помнила, как ей впервые в голову пришла мысль о том, что она обречена провести свою жизнь в монастыре. Как сестры-монахини, только еще хуже. У них хотя бы была вера.
Сью вздрогнула, обнаружив, что Вивиан уже довольно давно задумчиво смотрит на нее. Девушка смутилась и опустила голову.
— О чем задумалась моя воспитанница? Дуэнье не о чем волноваться?
— Дуэнье — нет. Дуэньям со мной вообще не о чем беспокоиться.
— Звучит печально, даже слишком. Что с тобой, Сью? Ремиссия после морской болезни?
Сью подняла голову и выпалила, холодея от ужаса:
— Вивиан, а как можно догадаться, что влюбилась?
Сейчас она рассмеется, эта красивая и гордая женщина, сейчас она посчитает, что Сью полная и законченная идиотка…
Вивиан не рассмеялась. Она печально и строго смотрела на Сьюзан, а потом молча села рядом с ней и обняла за плечи. Помолчала и медленно произнесла:
— Как бы я хотела оказаться твоей ровесницей и подругой, Сью… Душу бы заложила за один день!
— Но мы ведь и так… то есть, я хочу сказать, мы же подружились…
— О, разумеется, но я не об этом. Не совсем об этом. Я хотела бы вернуться в то время, когда все чувствуешь и переживаешь так же остро и свежо, как ты сейчас. Когда все… когда все еще впереди. И любовь. И разочарование. И потери.
Они помолчали, потом Сью тихо произнесла:
— Ты рано вышла замуж?
— Рано. Хотя некоторые полагали, что даже поздновато. В двадцать один год. Прожила в браке семь лет. Вдова… скоро полгода.
— То есть тебе всего… двадцать восемь? Двадцать девять?
— Всего? Да, пожалуй, всего.
Вивиан помолчала, а потом заговорила мерным, глуховатым голосом, глядя прямо перед собой.
— Мне было восемнадцать лет, когда меня стали сватать. Масса претендентов. Сначала я смеялась, а потом стало страшно. Как ты сказала — в конце двадцатого века? Феодалы? Вот именно.