Так случилось и на этот раз.
Я сидела на ступеньках лестницы возле гостиной и слушала. Для этого мне вовсе не нужно было напрягать слух. Их перепалка на повышенных тонах была слышна даже в самых дальних уголках дома.
— Либретто никуда не годится! — возмущалась мама. — Мне просто стыдно будет петь такую чушь.
— Оно восхитительно, и все почитатели будут в восторге.
— Плохого же ты мнения о моих почитателях!
— О твоих почитателях я знаю все, что необходимо знать.
— И ты полагаешь, что они достойны лишь подобной дряни?
— Выкинь это слово из своей головки.
— Если ты такого низкого мнения обо мне, я думаю, на этом наши пути расходятся.
— Если тебя интересует мое мнение, я считаю тебя хорошей артисткой музыкальной комедии, и много таких, как ты, плохо кончили, вообразив, что они слишком хороши для своих почитателей.
— Долли, я тебя ненавижу.
— Дезире, я обожаю тебя, но должен сказать, что ты круглая идиотка. Ты бы до сих пор так и стояла в заднем ряду хора, если бы не моя забота о тебе. Ну, ладно, а теперь будь умницей и взгляни еще разок на «Мауд».
— Я ненавижу твою «Мауд», а эти стихи, они просто приводят меня в смущение.
— В смущение? Тебя? Никогда в жизни ничто тебя не смущало! Да «Мауд» просто классическая опера по сравнению со «Следуй за лидером»!
— Нет, я с этим категорически не согласна.
— А название какое прекрасное — «Графиня Мауд». Вот увидишь, им понравится. Все захотят посмотреть «Графиню».
— Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
— Ну, тогда мне остается только одно — пригласить на эту роль Лотти Лэнгдон. Ты позеленеешь от зависти, когда увидишь, что она из нее сделает.
— Лотти Лэнгдон!
— Почему бы нет? Она вполне подойдет.
— Но ее верхние ноты, они слишком вибрируют.
— Некоторым именно это и нравится. И сюжет будет способствовать успеху. Молоденькая продавщица, которая на самом деле оказывается дочерью графа. Это именно то, что они так любят. Ну, ладно. Я пошел… к Лотти.
Воцарилось молчание.
— Так и быть, — сказал Долли, стоя у двери. — Даю тебе время подумать. Но завтра утром ты должна дать мне ясный ответ. Да или нет.
Он вышел из комнаты. Я проводила его взглядом и поднялась к себе. Я была уверена, что скоро мама погрузится в суету репетиций «Графини Мауд».
Я оказалась права. Долли захаживал к нам. Джордж Гарленд, пианист, всегда работавший с мамой, постоянно находился в доме, и вся прислуга напевала мелодии из «Графини Мауд».
Каждый день Долли приносил новые идеи, которые нельзя было принимать без борьбы. Марта стрелой носилась по дому в поисках выкроек или отправлялась на закупки всего необходимого для костюмов. Этот период всем нам был отлично знаком, и мы все, конечно, вздохнем с облегчением, когда сопутствующие ему тревоги и вспышки страстей останутся позади, а предпремьерные страхи и опасения окажутся необоснованными, и спектакль будет готов к долгой жизни на сцене.