— Я должен вернуться, — сказал он так спокойно, как если бы выезжал на охоту.
Народ требовал, чтобы братья короля сопровождали его. Я опасалась не только за короля, но и за Артуа. Ведь о нем говорили, что он мой любовник; это была старая сплетня, но теперь старые сплетни вновь возрождались.
Карета была у входа, и я проводила Людовика до нее.
— Да сохранит тебя Бог, — прошептала я.
Он пожал мне руку. Его рука была твердой. Он был уверен, что его народ не причинит ему вреда, однако я не разделяла его оптимизма. У меня не находилось ответа на вопрос, смогу ли я когда-либо увидеть его вновь.
Я должна как-то занять себя. Мне нельзя было оставаться наедине со своими мыслями. Я представляла себе толпу черни, которая врывается в Версаль с головой Лоная на пике, но вместо начальника Бастилии я видела короля.
Я попыталась действовать нормально. Что самое главное? Дети теряют свою гувернантку. Мне следовало найти им новую.
Подумав немного, я остановилась на мадам де Турзель, вдове, серьезной женщине, обладавшей чертой, которая становилась наиболее ценной, — преданностью.
Я сказала ей о предстоящем назначении, и она поняла его причину. Вероятно, ей было известно, что на улицах сжигают изображения Габриеллы, распространялись непристойные картины и стихи про нас.
О да, мадам де Турзель все понимала, и я хотела сказать ей, что ценю ту спокойную манеру, в которой она поблагодарила меня за оказываемую ей честь, и ее клятву ухаживать за моими детьми до тех пор, пока я разрешу ей делать это.
Я ушла в свои покои. Мне хотелось побыть одной. Ужасный страх овладел мною, что я проявлю беспокойство, охватившее меня. Что происходит с моим мужем в Париже? Неужели они зайдут так далеко, что убьют своего короля? Что мне делать? Должна ли я вместе с детьми готовиться к бегству?
Мне необходимо упаковать вещи. Следует отдать распоряжение подготовить экипажи.
Я пошла в детские покои. Я должна была находиться рядом с детьми, поскольку опасалась предательства.
Сын принес мне книжку с баснями Лафонтена.
— Давай прочитаем про лисицу, мамочка. Я видел лисицу вчера вечером. Мне ее принес солдат…
— Попозже, мой дорогой, — сказала я, погладив его по головке.
Он выглядел озадаченным.
— А где мадам Полиньяк? — спросил он.
— Она у себя в комнате, — ответила его сестричка. — Сейчас она очень занята.
— Сегодня все какие-то странные, — сказал сын. Потом его лицо просветлело. — Мамочка, пойдем, я покажу тебе свой сад.
— Я полагаю, что мы должны сегодня оставаться в доме, мой дорогой. Давай, я все-таки тебе почитаю.
Я сидела у них в комнате и читала, одновременно напряженно прислушиваясь, не приехал ли гонец с ужасными известиями, о которых я не осмеливалась и подумать.