— Над миской с горячей водой вас ждут гренки, так чтобы масло хорошо пропитывалось и они оставались горячими, — объяснила она. — И еще там сальные кексы на закуску, потому что маленькая птичка нашептала мне, что Тереза их больше всего любит.
Все тот же домашний уют. Было так трудно поверить, что он может существовать рядом с ужасной смертью.
Письмо пришло на следующий день. Как только я увидела австрийскую марку, меня охватила дрожь и несколько секунд я боялась его открывать.
Оно было написано незнакомым почерком и сообщало мне, что произошел несчастный случай. Сэр Джейсон Веррингер не может путешествовать и зовет меня. Его состояние таково, что мне не следует терять время.
Оно было подписано именем, которого я не могла разобрать, но под ним стояло слово доктор.
Вошла тетя Пэтти. Она уставилась на меня, а потом взяла письмо у меня из рук.
Я сказала:
— Случилось что-то ужасное. Я знаю.
Она тотчас поняла, потому что прошлой ночью я все ей рассказала. Теперь она с тревогой смотрела на меня.
— Ты поедешь, — сказала она. Я кивнула.
— Ты не можешь ехать одна.
— Я должна ехать, — настаивала я.
— Ладно, — ответила она. — Я поеду с тобой.
Это было долгое и утомительное путешествие по Европе, оно казалось дольше, чем было на самом деле, потому что мне не терпелось приехать.
Уехать из Молденбери оказалось нелегко. Вайолит была в полном замешательстве и сказала, что мы сошли с ума — да еще в канун Рождества! Тереза сердилась и дулась.
Мы пытались объяснить, но это было нелегко, пока Вайолит нехотя не признала, что раз Пэтти считает это правильным, так оно и должно быть. Тетя Пэтти сказала, что Тереза и Вайолит должны ехать в Эппингбез нас. Было много споров, но в конце концов сошлись на том, что так они и сделают.
Ехать с тетей Пэтти было чудесно. Она мало говорила, потому что знала, что я хочу помолчать. Она оставляла меня с моими мыслями, и все они были о Джейсоне Веррингере.
Во время этого путешествия я многое узнала о себе, ибо все это время боялась, что могу прибыть слишком поздно и больше никогда не увижу его живым. Я знала, что он в опасности: формулировка письма врача мне это сказала, и, глядя из окна вагона на холмы, реки и величественные горы, я пыталась представить, какой будет жизнь без него. Я избегала его, но как это будет, если избегать будет некого?
Если его там не будет, я никогда не захочу вернуться в Аббатство. В моей жизни будет глубокая грусть и воспоминания, которые я буду стараться забыть и никогда не смогу.
— Не думаю, — сказала тетя Пэтти, — что доктор предложил бы тебе проделать такое дальнее путешествие, если бы не было какой-то надежды.