– Подходящее сравнение. Правда, все может быть намного жарче.
Диана уныло скривила губы:
– Боюсь, я не выдержу.
– О, не сомневайся. Выдержишь.
Вытащив носовой платок из кармана жилетки. Торн стер пятно краски с ее щеки.
– Будет гораздо лучше, когда ты примешь меня всего. Лучше и для тебя, и для меня.
При этих словах Торн, низко застонав, закрыл глаза и прижался к ней лбом так, словно хотел обрести контроль над собой.
– Для меня нет ничего лучше, чем оказаться между твоих роскошных бедер. Но я поклялся остаться джентльменом. В том смысле, что оставить тебя девственницей. В следующий раз буду ласкать тебя ртом. А сейчас давай я покажу тебе, как ты сама сможешь получить удовольствие.
Взяв ее за руку, он заставил Диану потрогать себя между бедер.
Неожиданно для самой себя ей это показалось порочным и тут же привело ее в чувство.
– Нет. Мне уже не хочется.
Дрожащими руками она поправила юбку, спустила ноги на пол и поднялась с его колен. На подгибающихся ногах Диана отошла от Торна на безопасное расстояние и только потом осмелилась взглянуть на него.
– Не нужно сбивать меня с толку таким вот образом.
Он настойчиво глядел ей прямо в глаза, как будто пытался определить, насколько она искренна. Хотя в этом трудно было сомневаться.
Нахмурившись, Диана недоверчиво смотрела на Торна:
– Вы пытаетесь отвлечь мое внимание, вот так примитивно соблазняя меня, правда ведь?
– Не совсем. Я просто ничего не мог с собой поделать. Вы дьявольски искусно используете против меня болевой прием.
– Что значит – болевой прием?
– Я в постоянном возбуждении, с тех пор как встретил вас. Для мужчины это весьма болезненно – быть возбужденным и не получать разрядку.
Во взгляде Дианы появилось сомнение.
– У меня и в мыслях не было так возбуждать вас. Извините.
Поморщившись словно от боли, Торн рассмеялся:
– Тут уж ничего не поделаешь, дорогая. Вы хороши собой, таинственны, и это чертовски возбуждает.
– Мне не хочется, чтобы вы мучились, Торн. Может… Что я должна сделать?
Он покачал головой.
– Я могу удовлетворить себя. Чем я и занимался последние недели, представляя, как вы ласкаете меня.
Застегивая панталоны, он улыбнулся. И в улыбке была и боль, и чувственность.
– Скоро вы войдете во вкус, и вам захочется большего. Это может превратиться в такое сладкое желание…
– Торн, прекратите! Не надейтесь, я не забуду о нашем споре. Я хочу рисовать мадам Венеру.
От его легкомыслия ничего не осталось. Он помолчал, избегая ее взгляда.
– Вы не собираетесь уступать?
– А вы именно этого и ждете от меня? Вы же поняли, что я права, что могу помочь вам.