Что бы ни происходило в мире – жара, лето, стихийное бедствие – Кэнал-стрит всегда была полна народа. Мэри пришлось пробивать себе дорогу. В конце одного из кварталов она вместе с другими прохожими вынуждена была остановиться из-за преградившей дорогу шумной компании мужчин с обветренными лицами, подбрасывающих в воздух толстые кожаные кошельки.
– Наверное, только что вернулись из Калифорнии. – Человек, стоящий рядом с ней, обратился к своему спутнику. – Продадут свое золото в пробирной палате и будут кутить. Сегодня вечером все бары будут переполнены, игорные и публичные дома – тоже. В Новом Орлеане есть где разгуляться.
«Это точно», – подумала Мэри. Она прошла еще квартал и повернула направо. Она раздумала, как хотела сначала, отправиться на конке в Кэрролтон и заехать по пути на Ирландский канал – в этом уже не было необходимости. Разговор двух прохожих, невольно подслушанный ею, объяснил ей то чувство, которое владело ею, – Новый Орлеан дал ей все, к чему она стремилась. Когда-то она, совсем еще школьницей, приехала сюда, чтобы найти семью, в которой могла бы обрести любовь и понимание. Что ж, в конце концов она нашла ее, а также кое-что другое, помимо этого. Она обрела уверенность в себе. Стала взрослой. Научилась жить самостоятельно, завела собственное дело и преуспела в нем, у нее хватило мужества перенести утрату невинности и взглянуть на жизнь зрелым взглядом. К тому же теперь она говорила по-французски почти как парижанка. Сегодня, пятого июня тысяча восемьсот пятьдесят первого года, Мэри Макалистер была молодой женщиной, вполне довольной жизнью.
И хватит терзать себя воспоминаниями о прошлых обидах. Она прошла нелегкий и долгий путь, повстречав немало и хорошего, и плохого, но теперь ее путешествие закончилось. Впереди была новая жизнь.
Она шла по Ройал-стрит домой.
Теперь она видела все в совершенно новом свете. Все вокруг вдруг преобразилось. Здание банка, мимо которого она только что прошла, было уже не просто массивным сооружением с колоннами, а банком ее дяди Жюльена. Магазинчик, торгующий свечами, был не просто магазином – в этом же доме прекрасной старинной постройки находилась квартира ее кузена Нарсисса. Нарсисс был сыном покойной старшей сестры Mémère. И в День поминовения она положит на могилу своей двоюродной бабушки букет рядом с цветами Нарсисса, с множеством букетов от ее кузенов, их детей, сестер, братьев. Все эти улицы и дома, кирпич и штукатурка на них, все эти стены, розовые, желтые, голубые, крыши с волнистой черепицей и затейливые печные трубы, железные ограды, галереи, балконы, булыжные и кирпичные мостовые, грязь и пыль на них, каждый цветок и дерево, фонтан и крытый дворик, призраки прошлого, романтика и тайна, которыми был окутан этот город, – весь Новый Орлеан с его прошлым, настоящим и будущим до мельчайшей песчинки и камушка принадлежал ей, был ее домом по плоти и крови, ее душа была неразрывно связана с этим городом.