Ноздри Трейса вздувались, как у жеребца, все мышцы напряглись. Он резко притянул Лилиан к себе.
– Да, – прошептала она, пока губы его жадно искали ее губы. – Прямо здесь и прямо сейчас.
Трейс боялся, что сломает ей ребра, – так велико было его желание слиться с ней воедино, прижать ее к себе как можно крепче, – но Лилиан обнимала его так же крепко. Он слишком хотел ее, чтобы думать, как растянуть удовольствие. Едва добравшись до ковра в гостиной, Трейс повалил Лилиан на него и опустился рядом.
Ее исступление сводило с ума. Руки, жадно ласкавшие его тело, были словно полны огня. Бедра вздымались ему навстречу. А грудь…
Хорошо… Ему никогда еще не было так хорошо. Он ласкал ее груди, соски, нежную кожу под подбородком… Губы… Эти мягкие, чувственные губы… Трейс вошел в нее, движимый почти животной страстью.
Лилиан выкрикнула его имя. И у Трейса возникло вдруг старое как мир желание сделать эту женщину своей. Она принадлежала ему, как не могла бы принадлежать ни одна другая женщина. Он и не захотел бы этого ни от одной другой женщины.
Длинные стройные ноги скользили вдоль его бедер. Трейсу вдруг показалось, что они занимаются любовью во время землетрясения. Он снова и снова погружался в ее горячую, возбужденную плоть, пока не почувствовал, что Лилиан содрогается под ним всем телом.
Никогда еще не видел он ничего более прекрасного. Волны удовольствия, бегущие изнутри его тела, казалось, будут сотрясать его вечно. Наконец, обессиленный, Трейс повалился на изнеможенную Лилиан.
Казалось, прошла вечность, прежде чем он снова обрел способность ясно мыслить. Что же случилось? Только что они просто разговаривали посреди кухни. Спорили. Ничего такого провоцирующего, не считая того, что самой близости Лилиан было достаточно, чтобы спровоцировать его. Ей хватило бы даже взгляда, чтобы разжечь в нем желание.
Трейс вдруг испытал раскаяние. Он взял ее, как животное, – быстро, сильно, неистово.
Но вспомнив, как все было, Трейс улыбнулся. Лилиан не отставала от него.
– С тобой все в порядке? – спросил он, не вполне еще восстановив дыхание.
Лилиан услышала по голосу, что Трейс улыбается. Ей захотелось вдруг громко и счастливо рассмеяться.
– Спроси меня снова, – едва выдавила она. – Примерно через час.
Приподнявшись на локтях, Трейс опустил взгляд, чтобы посмотреть, почему было так жестко рукам и коленям.
– Господи! Да мы же на ковре!
Пальцы Лилиан скользнули вниз по спине Трейса. Его тут же охватила сладостная дрожь.
– Да, – прошептала она. – И это лучше, чем на кафеле в кухне.
Хитро улыбнувшись, Трейс заглянул в сине-зеленые глаза Лилиан.