– У вас есть документы? – подозрительным тоном спросил доктор.
– Слушайте, вы меня просто удивляете! – рассердился Маркиз. – Какие к черту документы? А если придут люди в известное вам помещение на Тринадцатой линии Васильевского острова и попросят показать документы, что вы им скажете?
– Там частная квартира, – испуганно забормотал доктор и схватился за голову.
– Я вас умоляю! – Маркиз воздел руки к небу, для этого ему пришлось бросить руль, и машина сильно вильнула. – Сейчас же рассказывайте все про операцию! И имейте в виду: у вас и у меня очень мало времени.
– Ой, они меня точно убьют! – простонал Борис Львович, схватившись за голову. – Для этих людей убить скромного врача – все равно что выпить рюмку водки!
– Раньше нужно было думать, – безжалостно проговорил Маркиз, – нечего было браться за такую операцию! Сразу же было ясно, насколько опасны эти люди!
– Да, – печально согласился Длуголенский, – но у меня двое детей. Вы не представляете, сколько на них нужно денег! Одна учеба…
– Вот теперь и расхлебывайте… Но я могу сказать вам только одно: пока вы – единственный, кто может опознать Монику, за вашу жизнь не дашь и ломаного гроша, но если вы поделитесь со мной информацией – опасность лично для вас уменьшится.
Борис Львович тяжело вздохнул и сказал:
– В конце концов, если бы не вы, от меня уже осталась бы горстка пепла… Ладно, поедем на Васильевский остров.
Маркиз, не спрашивая у доктора дорогу, уверенно приехал на Тринадцатую линию и свернул во двор.
– Раз вы все знаете, – сердито посмотрел на него Длуголенский, – тогда что же вам нужно от меня?
– Я не зря ем свой хлеб, – скромно потупился Маркиз, – но неприкосновенность вашего кабинета я не нарушал. Я чту Уголовный кодекс, в разумных пределах, конечно.
Доктор позвонил, ему открыли, не спрашивая, видно, разглядели. За дверью был небольшой уютный холл, освещаемый мягким светом. В углу у двери на простом стуле сидел пожилой охранник. На звук открываемой двери выглянула женщина средних лет в белоснежном халате и очень удивилась, увидев доктора, как видно, в такое время он никогда здесь не бывал.
– Как хорошо, что вы зашли, Борис Львович! – воскликнула она. – Я как раз хотела посоветоваться насчет Черепицыной…
– Вероника Михайловна, – прервал ее доктор, – я срочно уезжаю, когда вернусь, сообщу. Прием временно прекратить, отменить всех назначенных больных.
– А Черепицына? – растерялась женщина. – Ведь она…
– Да черт с ней, с Черепицыной! – заорал доктор. – Пускай хоть сто лет со своим носом ходит!
Он хлопнул дверью кабинета.