Бедный поляк испуганно ретировался, а старушка, почувствовав моральный перевес клиентки, повернулась к своим подданным и царственным тоном произнесла:
– Принесите чудовище!
Затем, повернувшись к Лоле, старушка добавила совершенно безапелляционно:
– Двойной тариф!
Толстенькая неповоротливая девушка внесла плетеную корзиночку, и Лола с клекотом пикирующей к родному гнезду орлицы выхватила оттуда испуганно подрагивающего хвостиком Пу И.
– Сокровище мое! – запричитала она на пределе своих актерских возможностей. – Что с тобой делали эти ужасные люди? Ты едва жив! Прости меня, мой дорогой, за то, что я оставила тебя в руках этих живодеров и вивисекторов! Это никогда больше не повторится! А на них мамочка обязательно подаст в суд за издевательство над несчастным бессловесным созданием!
Пу И смотрел на хозяйку глазами, полными непереносимого страдания и глубокой обиды, смыть которую сможет только огромная коробка орехового печенья.
– Двойной тариф! – непреклонно повторила кудрявая старушка.
– Подавитесь своими деньгами! – воскликнула Лола, швырнула на столик несколько скомканных купюр и гордо покинула пансион под восхищенными взглядами персонала, прижимая к груди свое обретенное сокровище и напоследок как следует хлопнув дверью.
На улице Лола нос к носу столкнулась с Маркизом.
– Ты что здесь делаешь? – сурово окликнул Леня свою легкомысленную партнершу. – Я ведь тебе велел не отлучаться из номера? Ты что, хочешь разозлить этого проклятого Вольфа?
– А сам-то ты что тут делаешь? – огрызнулась Лола. – По-моему, ты тоже удрал от слежки!
– Я это сделал по очень важной причине!
– Ну моя-то причина еще важнее! – Лола указала на корзиночку.
Маркиз недоуменно взглянул на нее, откинул плетеную крышку и сунул руку внутрь. В ту же секунду он отдернул руку, вскрикнув от боли: Пу И укусил его за палец своими маленькими, но острыми, как булавки зубами.
– Ах ты, маленький негодник! – Маркиз сморщился, потирая палец. – Ты еще и кусаешься!
– Бедненький! – немедленно заворковала Лола над собачкой. – Этот ужасный человек схватил тебя своей грубой рукой! Он тебе ничего не повредил? Ведь ты у меня такой хрупкий!
– Хрупкий! – передразнил ее Маркиз. – Да он у тебя – самая настоящая пиранья!
– Пуишечка, ангел мой! – продолжала Лола свои причитания. – Какой у тебя сегодня трудный день! То грубые люди из пансиона, теперь еще этот мужлан со своими ужасными руками! Боюсь, не занес ли он тебе своим пальцем какую-нибудь инфекцию!
– Ладно, некогда препираться. – Маркиз подхватил Лолу под локоть и потащил по заполненным народом центральным улицам в направлении того заведения, где отделался от своего «хвоста», рассчитывая на то, что тот вряд ли ушел далеко оттуда, ожидая дальнейших указаний начальства или оперативной поддержки.