– Я ничего не плела, рассказала лишь то, что услышала лично от тебя, – произнесла Света обиженным голосом. – Ты меня прекрасно знаешь, я не сплетница и не склочница, лишнего болтать не стану.
– Значит, ты рассказала моему отцу и о том, что я угнала машину Никиты, и о том, что я обнаружила там труп Алены, и о том, что машину в результате угнали у меня из-под носа?!
– Да, именно так… и ничего лишнего.
– Думаю, этого вполне достаточно, чтобы я осталась без головы, – вздохнула Василиса.
– Не обижайся на меня, ладно? – проныла Светлана. – Ведь отец тебе не враг, он хочет как лучше, – повторила она. – И я тебе не враг, тоже хотела как лучше, я уверена, что Андрей Игоревич…
– Ладно, Света, пока! Мне некогда, я перезвоню, – поторопилась закруглить разговор Василиса и резко отключилась.
– Проблемы? – спросила Альбина, бросив на девушку вопрошающий взгляд.
– Да, кое-какие возникли, – неопределенно ответила та.
– Не переживай, все будет нормально.
– Твоими бы устами кока-колу пить, – вздохнула Василиса. – С моим отцом шутки плохи, особенно такие – чересчур веселые. Он и так уже устал от моих… А-а, не важно, – махнула она рукой.
– Говорю же: все будет нормально, – упрямо повторила художница. – И от своего пагубного пристрастия ты освободишься, причем очень быстро и неожиданно для себя самой.
– Откуда ты знаешь… тебе Надежда проболталась, да?
– Нет, Надя мне ни слова не сказала, – ответила Альбина. – Когда бы она успела?
– Ты хочешь сказать, что… сама все узнала?
– Поскольку ты мне ничего не говорила, и Надя тоже, вывод напрашивается сам собой.
– Можешь думать обо мне все, что угодно, но, хоть ты тресни, – не верю я в это.
– А кто тебя заставляет? Не веришь – и не надо, – художница пожала плечами. – Я и сама иногда не верю, как бы удивительно это ни звучало. Кроме досады и злости, мне ничего не приносят эти способности. Я – творческий человек, мне достаточно того, что я уже имею: это способность писать картины, талант. Приходит вдохновение, я начинаю работать, все здорово, душа поет и радуется, и вдруг – бац… как сегодня, например. Откуда ни возьмись – тревога, ощущение опасности… и Люся с Галей, с глазами, молящими о помощи… Скажи на милость – почему эта хрень произошла именно со мной?! Я что, просила об этом?! Или очень хотела этого? Ничего я не просила и уж тем более не хотела. Меня и без этого все называли странной женщиной, потому что я художница, а сейчас – вообще караул. Говори, куда дальше ехать? – резко оборвала она этот монолог. – Нам нужно торопиться, иначе опоздаем.
– Куда опоздаем?