– Чего ужас-то? Какая разница? – поинтересовался Рустем.
– Издеваешься, что ли? Мало того что в нашей глуши двойное убийство с расчлененкой, так еще и не знаем, кого убили. Ладно – убийцу, его искать надо. Но потерпевших… Это же – кошмар!
– Я же сказала, кто это, – пожала плечами Яна.
– Очень приятно, это же все с ваших слов, ничего не запротоколировано!
– Не успели мы, – ответил Рустем, но однополчанин его не слушал.
– Все так непонятно… Еще и московская милиция нагрянет.
– Ну и пусть приезжают! Чего вы боитесь? – беззаботно отмахнулась Яна.
– Не люблю чужаков, вмешивающихся в мое хозяйство, – буркнул Владимир.
– А я бы была очень рада поговорить с московскими следователями по поводу вашей шарашки, – показала язык следователю Яна.
– Вы о чем? Могу я поподробнее…
– О вашем местном многоженце! – выпалила Яна, которой покоя не давала мысль о Егоре Шимякине.
– А… – усмехнулся Владимир, – он не просто многоженец, он особенный человек, требующий к себе особого отношения. Для местных жителей он – легенда, человек, которого поцеловал Бог, и ему многое прощается. К тому же почти все матери в данном поселке сочтут за честь, если Егор Шимякин возьмет их дочь в жены.
– И им будет все равно, будет эта жена десятая или двадцатая? – спросил Рустем.
– В случае Егора Шимякина все равно, – подтвердила светлая голова следователя. – Мужик-то вырождается! Что? Только сейчас об этом узнали? У нас здесь умирают уже в сорок лет, пьют поголовно, а зарабатывать на содержание семьи негде. А у Егора все схвачено… поля, то есть земли, поместье, подчиненные…
– Рабы, – выкрикнула Яна, – помещик хренов! А вы знаете, что он девочку лет двадцати с небольшим к столбу приковывает в качестве наказания? Это что за методы? А знаете ли вы, что он еще с ними делает против их воли? – возмущалась Яна.
– А вот доказательств этому нет, – серьезным голосом ответил ей следователь. – Не спорю. Были сигналы о приковывании к позорному столбу и прилюдных порках.
– Чего?! Так я все-таки права?! Этот нелюдь еще и руки распускает?! Порка! Да куда же вы смотрите?!
– Рустем, успокой свою подругу! Не все так просто, ни одна из его жен, тьфу, сожительниц, правильнее по закону сказать, не подала заявление об избиении, и никто из видевших не пойдет свидетельствовать против него. Здесь своя жизнь, свой котел, куда влезать абсолютно бесполезно, – твердо заявил Владимир, снял очки и принялся усиленно их протирать.
Стало понятно, что его тоже волновала жизнь этого поселения или коммуны, но сделать он действительно ничего не может.
– Родители девушек? – спросила Яна. – Позволь, я правильно угадала… их нет?