– Да-а… Так, пожалуй, даже сильнее…
– Просто тебе так созвучно, и легче воспринимать. Ты сама – северный человек. Мексиканский преподаватель танцев, помнится, просто-таки умолял Кая раскрепоститься и выпустить наружу те страсти, которые в его танце только подразумеваются.
«Я – посох,
Который вы можете взять с собой,
Отправляясь в странствие за своей судьбой…» —
Так пела Ольга, а Кай на сцене становился этим посохом, перевоплощался в него. Их «сыгранность» между собой была удивительна, как будто они провели в совместных репетициях долгие годы.
На обычно бесстрастном лице Владимира пропечаталось удивление.
Настя Зоннершайн быстрыми штрихами набрасывала в альбоме клавиши огромного рояля, на которых танцевали крылатые разноцветные эльфы. Мелодия их танца буквально рвалась с листа вверх.
– Тебе не кажется, что я нашел им хореографа, а заодно трудоустроил Кая? – самодовольно хихикнул Олег на ухо Анжелике. Она жестом показала, что ничего не слышит, так как оглохла после его с Каем дурацкого свиста. Олег за плечи развернул Анжелику лицом к себе, накрыл ее уши своими большими горячими ладонями и помассировал их. – Теперь слышишь? – спросил он.
Песня и танец закончились одновременно, с точностью до одной восьмой. Кай, смиряя дыхание, подошел к роялю, опустился на одно колено и прижал к губам руку девушки. Когда он выпрямился, Ольга шагнула к нему, крепко обняла и спрятала лицо у него на груди. Кай, стоящий лицом к залу, улыбнулся улыбкой, на которую невозможно было смотреть. Женя, глядя на них от кулис, сел, где стоял, Егор уронил микрофон вместе со стойкой, а Дмитрий с преувеличенной деловитостью перелистывал тетрадь с нотами. И никто из них не смотрел на Владимира. Игорь отвел луч прожектора со сцены в середину зала.
Там во весь рост стояла Настя Зоннершайн и внимательно наблюдала за происходящим. При этом на сцену она не смотрела вовсе.
Звонок телефона застал Анжелику с книгой на тахте – ее обычное положение, когда она не на работе. Анжелика не увлекалась ремонтом и благоустройством квартиры, редко смотрела телевизор и почти не готовила для себя еду, удовлетворяясь разогревом полуфабрикатов. Иногда она сама с ленивым удивлением спрашивала себя: что, собственно, она тут, в этом мире, делает? И, не найдя ответа, оставалась к этому, в сущности, равнодушной.
– Слушай, Анджа, а первое мая в России еще справляют? – спросил Олег.
– Ну, номинально праздник вроде бы остался, но про всемирную солидарность трудящихся уже никто ничего не помнит. Вроде бы и есть праздник, в вроде бы и праздновать нечего. А зачем тебе?